Коломба бросила чемоданы и молниеносно преодолела последние сто метров, а он после секундной растерянности резко вскочил. Подбежав к нему сзади, она схватила его за талию:
– Данте… Прошу тебя, успокойся, это я. Что случилось?
Тот молча вырывался, не подавая никаких признаков, что узнал ее. Удерживать его было не легче, чем кусающегося, выворачивающегося из рук дикого кота. Его помутившиеся распахнутые глаза смотрели в никуда. Коломба подставила ему подножку, а когда он растянулся на асфальте, уселась ему на живот.
– Данте! Будь умницей… Успокойся, ради бога! – задыхаясь, взмолилась она.
Парочка, которую он сшиб с ног, спросила по-английски, не нужна ли ей помощь. Коломба ответила, что все в порядке, просто ее брат – эпилептик. Ребята настаивали на том, чтобы вызвать врача, но она повторила, что все под контролем, и те наконец пошли своей дорогой. В рюкзаке у Коломбы лежал пистолет, о котором она должна была сообщить на границе, и прибытие властей пришлось бы ей совсем некстати.
– Прости, Данте, – сказала она и отвесила ему пару оплеух.
Он перестал брыкаться и шумно задышал через рот. Глаза его начинали проясняться. Коломба решила не спешить с третьей затрещиной и оказалась права – уже через несколько секунд Данте назвал ее по имени.
– Больше не будешь убегать?
– Что?.. Нет… – пробормотал он.
– Вот и славно! – сказала она, поднимаясь из неудобной позы. Ее одежда промокла от пота.
Данте медленно сел и покачал головой:
– Дерьмо.
Он безуспешно попытался застегнуть порвавшийся спереди, рядом с пуговицами, пиджак.
– Дерьмо, – повторил он.
– Дай я тебя подниму.
Коломба протянула руку, и Данте ухватился за ее ладонь, как получивший солнечный удар старик. Да и взгляд у него был такой же пустой.
К облегчению Коломбы, ее друг хоть и нетвердо, но держался на ногах.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
– Не очень. – Данте достал пачку сигарет и, обнаружив, что она смялась при падении, снова убрал ее в карман.
– Может, расскажешь, что случилось? Меня чуть удар не хватил.
Мысли Данте снова становились связными. Вместе с ними вернулся стыд и злость на самого себя.
– Ничего, – буркнул он.
– Данте… Помнишь правило «никакой брехни»?
– Я видел… – Он запнулся. – Я думал, что вижу…
– Гильтине?
Он вздохнул:
– Моего брата. Я видел, как он исчез в толпе… Я пытался его догнать.
«Так и знала, что не нужно было ему доверять», – мгновенно подумала Коломба, но сразу сказала себе: «Это моя вина».
– О’кей, – решила она. – Переночуем в какой-нибудь гостинице, а завтра вернемся домой.
– Пожалуйста, КоКа, нет.
– Что значит «нет»? Ты соображаешь, что сейчас произошло?
– Просто момент слабости.
– А что будет в следующий раз? Попадешь под трамвай? Собьешь кого-нибудь на своем «делориане»? Я бы посадила тебя на поезд, если бы не знала, что там тебе станет еще хуже.
– Умоляю, не бросай все из-за меня. Ведь мы проделали такой путь.
Их внимание пытался привлечь какой-то лысый мужчина в очках. Этот почти двухметровый здоровяк с необъятным пузом держал в руках чемоданы, которые Коломба бросила в погоне за Данте.
– Это ваше? – спросил он по-английски.
– Да, – ответила Коломба, вырывая у него багаж. – Спасибо.
Мужчина продолжал смотреть на нее.
– Я сказала спасибо, – повторила Коломба. – Данте, как по-английски будет «проваливай ко всем чертям»?
– Я плохо знаю ваш прекрасный язык, – сказал лысый на ломаном итальянском. – Но если хотите, могу перевести на немецкий. Хотя слово «чертям» мне незнакомо, я вас понял. – Он широко улыбнулся и, протянув руку Данте, перешел на английский: – Я бежал за вами от самой Потсдамской площади. Меня зовут Андреас Хубер, я журналист из «Инспектора». Рад познакомиться, господин Торре.
Щеки Данте горели от пощечин, пиджак был изорван, а брюки измазаны в грязи. Он подумал, что достиг крайней степени унижения.
7
Они сели на веранде принадлежащего туркам бара неподалеку от КПП «Чарли» или, скорее, его реконструкции: по сторонам будки стояли два одетых как советский и американский пограничники актера, селфи с которыми обходилось туристам в два евро.
Сжимая лохмотья своего пиджака а-ля «Дюран-Дюран», Данте плюхнулся на сиденье. К счастью, в баре продавались сигареты, и он дымил как паровоз, открывая рот, только чтобы заказать водку со льдом и перевести термины, непонятные Коломбе. По-английски он говорил несравненно лучше, чем она.
Андреас мало напоминал онаниста, которым рисовался в воображении Коломбы, и даже не жил с матерью. Он казался вполне довольным жизнью и ее простыми радостями – любил вкусно поесть, выпить и приударить за любым существом женского пола, попавшим в его поле зрения, что и попытался проделать с официанткой. Объясняясь на английском с сильным акцентом, Андреас сообщил, что десять лет подвизался уголовным хроникером, после чего почти полностью переключился на загадки и легенды. Его гид по волшебному Берлину разошелся огромным тиражом. Почти так же хорошо продавалась книга Андреаса о паранормальной холодной войне, в которой он поведал, как ЦРУ и КГБ соперничали в исследованиях телепатии и телекинеза. Он сотрудничал со множеством ежедневных газет и журналов и часто выступал по телевизору в качестве приглашенного эксперта.
– Я не утверждаю, будто верю во все, что пишу, – пояснил Андреас, опрокидывая в себя второй литр пива. – Зато я непредвзят и ничего не выдумываю. Все мои материалы основаны на популярных в свое время текстах и исторических исследованиях. Хоть и немного сумасбродных, – со смехом добавил он. – Берлин полон историй. Фильмы не врут – это и правда город шпионов. Знаете, сколько бывших шпионов Штази, информаторов и коллаборационистов до сих пор живы?
Коломба и Данте покачали головой.
– Двадцать тысяч. И большинство из них живут здесь. Они неиссякаемый источник сюжетов. Но и вы двое… – Журналист взглянул на них, словно любуясь восхитительной картиной. – В следующей книге я, помимо прочего, собираюсь описать вашу захватывающую эпопею с Отцом, а главное – заточение господина Торре. Я читал обо всех ваших приключениях. Если вам нужен искренний почитатель, готовый вместе с вами бороться со злом, только скажите. Обещаю, я сяду на диету. – Он снова рассмеялся.
Коломба улыбнулась:
– Мы подумаем. А пока нам нужна только кое-какая информация о случае, который вы приводили в своем блоге, господин Хубер.
– Зовите меня Андреасом, пожалуйста. Могу я называть вас Коломбой?
