Но ни у Твери, ни у Москвы, ни у Новгорода, ни у Пскова не было литых бронзовых орудий, чье производство набирало популярность в Европе.
Для заряжания первых орудий часто использовались небольшие круглые камни, которые укладывались в канал ствола поверх пороха, затем щели между камнем и стенками ствола законопачивались паклей, но в одном месте оставалось отверстие, через которое проходил фитиль (в XV в. в задней части орудия появилось так называемое запальное отверстие). Для выстрела канонир поджигал фитиль, после чего прятался в укрытие, ибо грубо сделанный ствол могло разорвать пороховыми газами. Древнейшие пушки не могли стрелять прицельным огнем – тогда еще не было мушки и прицельных механизмов, да и порох качественно делать еще не умели, он сгорал медленно и не полностью.
Стволы известных крупных западноевропейских орудий первой половины XV в. состояли из сваренных между собой колец, и лишь некоторые из них были отлиты из бронзы. Таковыми являются «Ленивая Магда» (1430 г., калибр 35 см), «Бешеная Грета» (первая половина XV в., калибр 64 см, Центральная площадь Гента); очень оригинальна по своему исполнению пушка «Моне Мэг», сделанная по приказу Филиппа Бургундского в 1457 г. (калибр 50 см, Эдинбургский замок), ствол которой выкован из продольных и поперечных полос железа.
Сведения о подобных гигантских русских орудиях в источниках отсутствуют. Исключения составляют миниатюры Лицевого свода, по которым, однако, невозможно определить ни размеры, ни конструктивные особенности железных стволов.
Известный археолог проф. А.В. Арциховский проанализировал все изображения с артиллерией Лицевого свода. По его замечанию, орудия XIV – середины XV в. изображались без раструбов с большим количеством швов, образованных кузнечной сваркой. «Пушки середины XV века характеризуются резким утолщением дула (еще не раструбом), швов еще много»
[83].
Итак, к моменту княжения Ивана III войска русских княжеств уже почти восемьдесят лет использовали орудия – кованные из железа пушки и пищали. Производство артиллерии требовало больших средств и было доступно лишь крупным городам (Москва, Псков, Тверь, Великий Новгород). Однако такая технология изготовления не могла обеспечить нужные потребности войска; к тому же создать из железа крупное орудие, способное разбивать не только деревянные, но и каменные стены противника, было очень сложно и требовало специальных навыков мастера.
До начала 1480-х гг. Москва, так же как и другие центры великих княжеств Руси, производила кованую артиллерию. Масштабы производств железных стволов не были большими – многие стратегические крепости княжества еще не были обеспечены огнестрельным боем. Когда хан Ахмад летом 1472 г. осадил г. Алексин, то летописец отметил: «а в нем людей мало бяше, ни пристроя городного, ни пушек, ни пищалей, ни самострелов, но одинако под ним много татар избиша»
[84]. 31 июля город пал и «что в нем людей было, вси изгореша, а которые выбегоша от огня, тех изымаша».
Русские рати по-прежнему ходили в походы не только с тяжелым огнестрельным оружием, но и со стенобитными машинами. Даже в 1478 г., когда было организовано производство бронзовых орудий, великий князь повелел «наместнику своему псковскому князю Василью Васильевичу Шуйскому со псковичи поити на свое дело на службу на Новгород ратью с пушками и с пищальми, и з самострелы, со всею приправою, с чем к городу приступати»
[85].
Великий князь Иван Васильевич, принявший бразды правления в 1462 г., оценил мощь нового оружия – именно со времени его правления в оружейном производстве были достигнуты крупные технологические успехи, и в истории русской артиллерии начинается новая эпоха в развитии отечественной артиллерии.
Ситуация кардинально изменилась с приездом в Москву по приглашению Ивана III группы итальянских специалистов во главе с известным Аристотелем Фиораванти. С конца 1470-х гг. в истории русской артиллерии начинается период меднопушечного производства.
Русская артиллерия по итальянскому образцу. Пушечные избы Ивана III
С 1470-х гг. в истории отечественной артиллерии начинается знаковый период – Иван III повелел приглашать из Италии и Германии «мастеров хитрых, которые бы умели из пушок стрелять». Иностранцы – в основном итальянцы («фрязы»), впервые на Руси стали отливать орудия из бронзы.
Историками уже не раз отмечено итальянское влияние на развитие промышленности и архитектуры Москвы во второй половине XV в.
[86]. В современных работах по русско-итальянским связям больше внимания отводится биографиям итальянцев, работавших в России, но при этом слабо изучена деятельность итальянцев в создании военно-производственной базы – государственной литейной мануфактуры
[87].
По объяснимым причинам в советской историографии иностранным специалистам «огненного дела» уделялось очень мало места
[88]. В некоторых работах тезис об иноземном влиянии выражен в слишком категоричной форме, например: «После 1505 г. в Москву уже не приезжали иностранные мастера пушечного дела. В начале XVI в. русский мастер Петр отлил колокол весом в 350 пудов и крупную пищаль»
[89]. Парадокс в том, что как раз с начала XVI в. в Россию прибывает большое количество европейских мастеров, желавших послужить «Московиту», а «русский мастер» Петр имел прозвище… Фрязин («Петр Фрязин»), то есть «Итальянец».
«Итальянский период» в развитии русского пушечного дела начался с последней трети XV в. В 1475 г. государь Иван III пригласил из Италии пушечных мастеров во главе с Аристотелем Фиораванти (Ridolfo Aristotele Fioravanti)
[90]. По-видимому, дипломаты Ивана III проявляли незаурядные способности на политическом поприще, ибо уговорами и богатыми дарами им удалось навербовать значительное количество лучших европейских мастеров и убедить их поехать в далекую неведомую Московию, о которой в конце XV столетия были весьма смутные представления.
