Великие Луки ожесточенно оборонялись. Самым кровавым был штурм 2 сентября, в ходе которого удалось отбросить противника от прогоревших стен, нанеся ему потери в 200 человек убитыми. Один из польских ротмистров по имени Дрогобыш «пробрался в садик возле замка, чтобы посмотреть на пожар, желая вместе с тем застрелить кого-нибудь из мушкета». Однако снайпера вовремя заметили с башни, «выстрелили из пушки и попали в беднягу, так что ядро вырвало у него левую руку, вместе с сердцем».
К 5 сентября пожар охватил значительную часть крепости, и гарнизон запросил капитуляцию. Однако взбешенные большими потерями королевские солдаты устроили резню не только гарнизона, но и жителей Великих Лук, укрывавшихся за стенами. Во время избиения защитников пожар добрался до пороховых погребов, и в ходе последовавшего взрыва замок со всеми орудиями взлетел на воздух, похоронив за собой около 200 польских солдат. Тогда говорили, что победителям досталось только одно орудие под именем «Сокол», которое было подарено королем Замойскому
[744].
Мы уже упоминали, что в 1602 г. в архивной описи Виленского цейхгауза числилось некое «орудие московское «Сокол». Не исключена вероятность, что это была та самая великолукская пищаль, чудом уцелевшая в пожаре.
Если обратиться к документам, то, согласно документам Литовской Метрики, из всего артиллерийского городового парка «на пожаре у Лукахъ знайдены» всего два орудия, которые позже перевезены в Холм
[745].
В период осады Великих Лук была обложена еще одна крепость – Невель, которую пытался взять полоцкий воевода Николай Дорогостайский. Попытки с налета взять северный и южный замки крепости закончились неудачей, после чего Дорогостайскому было отправлено подкрепление и «несколько более тяжелых орудий» (очевидно, 24-фунтовые картауны). Невель сопротивлялась до 29 сентября, израсходовав все запасы пороха. Венграм удалось поджечь стены, после чего защитники решили сдаться, несмотря на противодействие воевод.
По словам Р. Гейденштейна, в Невели «найдены были…значительные запасы пушек и других военных орудий; пороха же найдено было не более половины бочки, чего до сих пор ни в какой крепости не бывало, так как известно, как заботливо Москвитяне всегда снабжали свои крепости»
[746]. Трофеями королевских войск стали 10 орудий и 100 гаковниц, а также до полутысячи ручниц.
Вслед за Невелем 12 октября без сопротивления сдалась небольшая крепость Озерище (площадь укреплений 100x200 м, всего три башни), расположенная на озерном острове. О количестве артиллерии в этой крепости ничего не известно. Возможно, крепость была слабо приспособлена к обороне.
Следующей на пути польско-литовского войска стала крепость Заволочье. Внешне она казалась неприступной, так как была расположена на острове озера Подсошь. Стрельба орудиями в этом случае была малорезультативна – ядра ударялись в стены на излете. 9 октября, впрочем, королевские орудия начали обстрел. Гетман Замойский, которому приказали взять крепость, решил поджечь стену, однако случайно загорелся единственный мост, соединяющий остров с материком, что сильно усложнило положение осаждавших. Первая попытка штурма закончилась неудачно – венгров, высадившихся на плотах, защитники заставили отступить с большими потерями – по польским данным, не менее 50 венгерских дворян и 150 гайдуков было убито и много ранено. Под Заволочьем тогда нашли свою смерть граф Христофор Роздражевский и Мартин Вейер, племянник известного немецкого полковника
[747].
16 октября, после полученных подкреплений от Батория, Замойский расположил с трех сторон артиллерию, которая методично стала обстреливать город, впрочем, без особого успеха.
На военном совете Замойский настоял на возведении двух наплывных мостов, по которым могли пойти на штурм венгры и поляки. Видя безвыходное положение, русские решили тогда сдать крепость. Трофеями Замойского тогда стали «делецъ (орудий. – А.Л.) не великихъ медяныхъ десять, гаковницъ тридцать шесть»
[748]. По другой, более подробной описи 1582 г., в Заволочье после взятия числились:
2 пищали полуторные (ядро 6 гр), 10-пядные фальконеты (ядро 1 гр), пищаль медная фальконет, пищаль медная сороковая, 4 фальконета, 3 пищали сороковые (ядро по ¾ гр), 46 гаковниц, 25 ручниц
[749].
В октябре 1580 г. отряд под руководством кн. И.М. Бутурлина у д. Настасьино в 7 верстах от Смоленска разбил литовский корпус Филона Кмиты, «и знамена и норяд поймали и литавры и трубы и шатры. А наряду взяли 8 пищалей девятипядных да две полуторные да 50 затинных». По рассказу Р. Гейденштейна, «теснимый русскими» Кмита отступил, оставив несколько легких пушек. Согласно самому отчету Кмиты, он потерял 700 чел., два орудия и 12 гаковниц. Это был единственный небольшой успех русских на литовском фронте. Естественно, никаких стратегических последствий он не понес.
Зимой 1580 г. воины Филона Кмиты внезапным нападением подожгли укрепления Холма и захватили крепость
[750].
В чем же причина столь быстрых падений русских крепостей? Конечно, пассивность со стороны русских воевод. Воеводы Сокола не пытались нанести деблокирующие удары по осаждающим Полоцк, каждый гарнизон пытался отсидеться в крепости, не предпринимая активных действий. Количество артиллерии в крепостях мало о чем может сказать. Эффективные действия огнестрельного оружия зависят от качества и запасов боеприпасов, а также от умелого действия орудийных расчетов.
Медлительность русского командования в ситуациях, требующих безотлагательных экстренных действий, приводила к трагическим последствиям. Из-за нерешительности воевод попытки что-то предпринять оканчивались печально. Так, отправленный к Торопцу кн. Хилков 21 сентября 1580 г. потерпел поражение от отряда кн. Януша Збаражского
[751].
Вряд ли кто-то сейчас из современных историков всерьез воспринимает информацию о 100-тысячных ратях Ивана Грозного, которые так и не смогли помочь осажденным гарнизонам. Однако стереотипы о «тьмочисленности» русских войск еще кочуют по историографии
[752]. Некоторые польские, белорусские и литовские коллеги не учитывают тот факт, что к 1 июня 1579 г. в собранной армии Ивана Грозного (с учетом Государева полка) было всего 27 969 чел. – немного больше, чем в решающей битве при Молодях 1572 г.
[753]. Но в любом случае, это намного меньше, чем было у Стефана Батория. К тому же важно понимать, что воины польского короля, те же наемники, превосходили по вооружению и тактике московских дворян и стрельцов, не способных сражаться в европейских порядках. Столкновение в поле с таким профессиональным войском практически было без шансов на успех. Единственно, на что могли рассчитывать воеводы Ивана Грозного – так это на сеть оборонительных деревянно-земляных замков, снабженных орудиями, ядрами и порохами. Гарнизоны состояли из сотен дворян, детей боярских, стрельцов и казаков. Но оказалось, что небольшие крепости не могли надолго задерживать неприятеля.
