Вроде бы даже знакомая.
Кто это?
Сообразить она не успела.
Человек в проходе вытянул руки вперед и распяленными, судорожно согнутыми ладонями что-то толкнул.
Толкнул редкий белесый воздух.
Толкнул пустоту.
И тем не менее из пустоты этой плеснуло ей прямо в лицо темной волной, тело вдруг ослабело; искорками, мелким покалыванием промчался по нервам электрический ток, ноги все же согнулись, как разваренные макаронины, и Лизетта, мгновенно перестав видеть, слышать, дышать, провалилась куда-то – в неощутимую, бездонную черноту…
34
Книге Йозефа Ганки, профессора Пражского университета, «Подлинная Атлантида» исключительно не повезло. Появись такое исследование лет десять – пятнадцать назад, оно стало бы сенсацией мирового масштаба. Еще бы: таинственная рукопись, вынырнувшая из глубины веков, загадочный язык, на котором она написана, не имеющий аналогов среди языков Земли, ее явная перекличка с не менее таинственным «манускриптом Войнича», привлекшем к себе внимание еще сто лет назад, и наконец главное – это первое, пожалуй, действительно достоверное, в научном смысле данного слова, свидетельство о существовании мифической цивилизации.
Сама история находки рукописи, приписываемой Холиусу Скриптору, история ее спасения, расшифровки и представления в научной среде могла бы стать сюжетом голливудского боевика. Профессор Ганка обнаружил данную рукопись в хранилище Национального Йеменского музея, в Сане, и поначалу особого внимания на нее не обратил. Областью его интересов была история зейдитов («умеренного» течения шиизма, которое в VIII веке нашей эры основал Зейд ибн Али). О существовании «манускрипта Войнича» он тогда не подозревал. Обстановка в Йемене в это время была катастрофическая. Только что в результате бурных народных волнений, вылившихся в настоящую революцию, был свергнут президент Салех, правивший страной более тридцати лет, к власти в Сане пришли хуситы (кстати, исповедовавшие зейдизм). Образовался некий Революционный совет, но наряду с ним – несколько политических группировок, каждая со своими вооруженными силами. Тут же последовало вторжение в Йемен коалиции десяти суннитских арабских стран, рассматривавших победу шиитов, поддерживаемых Ираном, как прямую угрозу себе. Начались бомбежки столицы, стало быстро увеличиваться число сторонников так называемого «Исламского государства» (ИГИЛ). И хотя статус профессора Ганки (исследователь зейдизма) обеспечивал ему относительную безопасность (возле музея был даже выставлен пост из трех хуситских бойцов), но и сами хуситы, и их противники не раз заявляли, что уничтожат все культурные памятники, противоречащие исламу, в том числе – все «еретические книги», «черную желчь неверных», скопившуюся в библиотеках. Они следовали тем же правилам, что и халиф Умар ибн аль-Хаттаб, который, приказав сжечь Александрийскую библиотеку, изрек: «Если в этих книгах говорится то же, что и в Коране, они излишни; а если другое – они вредны». Было понятно, что рукопись на неведомом языке, да еще содержащая картинки обнаженных женщин, одна из первых сгинет в огне. Вместе с заведующим хранилища было решено, что надежней всего будет вывезти наиболее ценные экспонаты из Йемена, временно скрыв их в какой-нибудь спокойной европейской стране. Так рукопись Холиуса Скриптора оказалась в Праге. А каким образом профессору Ганке удалось протащить «контрабанду» через четыре таможни – надо спрашивать у него.
Далее же в игру вступил случай, блажь капризной судьбы, заставляющая историю течь совершенно иным путем. Рукопись могла пролежать в хранилище Пражского университета, никем не востребованная, до конца времен, тем более что в официальную инвентарную опись она по понятным причинам внесена не была, но тут совершенно случайно – случайно, подчеркнем еще раз – на глаза профессору Ганке попалось изображение «манускрипта Войнича», всплывшее в потоке научных вестей, и всё – сверкнула молния, грянул гром, разверзлись хмурые небеса, просиял свет истины, узреть который удается лишь немногим счастливцам.
Здесь следует сказать несколько слов об этой тоже весьма загадочной книге, которая будоражила умы специалистов уже целый век. Михаил Леонардович Войнич, подданный Российской империи, польский революционер, библиофил, антиквар, кстати, муж Этель Войнич (Этель Лилиан Буль), написавшей знаменитый роман «Овод», приобрел рукопись, позже получившую название по его имени, в 1912 году, когда Общество Иисуса (орден иезуитов) начало тайную распродажу редкостей из своих архивов. «Манускрипт Войнича» представлял собой двести сорок страниц тонко выделанного пергамента, содержащих текст на неведомом языке и красочные изображения странных, никому неизвестных растений. Многочисленные попытки расшифровать этот текст, предпринятые в том числе и группой криптоаналитиков Агентства национальной безопасности США (NSA), оказались бесплодными. Удалось лишь установить, что текст написан не на искусственном, а на естественном языке и, скорее всего, не на европейском, а на одном из восточных. В качестве основы предлагались самые экзотические варианты: тибетский, бирманский, кхмерский, лаосский, маньчжурский, ацтекские языки. Ни один из них успеха дешифровщикам не принес.
Неясным оставалось и происхождение манускрипта. Метод радиоуглеродного анализа показал, что пергамент его был изготовлен в первой половине XV века – заря Кватроченто, эпоха европейского Возрождения. Однако это не означало, что манускрипт не мог быть списком (копией) более раннего произведения или что текст его, напротив, не был написан значительно позже: чернила на основе железистых соединений галловой кислоты использовались в течение всего Средневековья и далее – вплоть до конца XIX столетия. По некоторым данным, книга одно время принадлежала императору Священной Римской империи Рудольфу II, который заплатил за нее (кому?) целых шестьсот дукатов (около двух килограммов золота). Но это и все, что удалось установить.
Недоумение вызывали также иллюстрации книги, прежде всего фантастические растения, неизвестные ни тогдашней, ни современной ботанике. Исходя из структуры текста и изображений, можно было предполагать, что «манускрипт Войнича» представляет собою либо фармакопею (лечебник), либо более общий справочник по биологии, медицине и астрономии (к каковой были отнесены несколько загадочных схем): набор весьма характерный для эпохи зарождения первых наук. Невольно приходили в голову мысли о мистификации. В качестве авторов такой «шутки» назывались и Роджер Бэкон (богослов, естествоиспытатель, XIII век), и Джон Ди (личный астролог королевы Елизаветы I, математик, алхимик, XVI век), и Эдвард Келли (сотрудник Джона Ди, тоже алхимик, медиум), и Якоб Горжчицкий (личный врач императора Рудольфа II), и Иоганн Маркус Марци (ректор Пражского университета, это уже XVII век), и даже сам Михаил Войнич. Правда, оставалось неясным, зачем им это понадобилось. Какими мотивами они могли руководствоваться? Главным же аргументом против мистификации служило то, что, согласно компьютерному анализу, текст «манускрипта Войнича» написан был, как мы говорили выше, естественным языком, а создать полноценный язык с его неисчерпаемым словарем, сложными грамматическими правилами, внутренним согласованием, исключениями – работа непосильная для отдельного человека.
