– Вы меня осуждаете? – вскинулся Константин Павлович. – Русский отряд в Варшаве насчитывает… насчитывал, – поправился он, – два пехотных полка и кавалерийскую дивизию из четырех полков. То есть шестнадцать тысяч штыков и сабель. В польской армии, созданной по приказу императора Александра, тридцать пять тысяч. Как видите, поляки превосходили нас в два с лишним разом. Добавьте сюда еще и вооруженную чернь. Что я мог поделать, кроме того, как бессмысленно погубить корпус?
Михаил Павлович не стал напоминать, что в декабре прошлого года братец хвастался, что идея создания польского корпуса принадлежала не Александру, а ему самому. Что, мол, он лучше себя чувствует в окружении верных польских войск, нежели на русском престоле. Брат уже и так достаточно унижен. Посему император осторожно заметил:
– Брат, под вашим началом был еще и Литовский корпус. А это, как мне помнится, более пятидесяти тысяч штыков и сабель. Что с ним случилось?
– Литовский корпус мне казался ненадежным. Поэтому я решил оставить его в Польше.
– То есть вы бросили вверенные вам войска?
– Я решил, что так будет правильно, – упрямо заявил Константин. – Я вывел в Малороссию всех русских: Литовских и Волынских лейб-гвардейцев, улан, кирасир, гусар и конных егерей. Пехота размещена в Тульчине. Кавалерия – в бывших казармах мятежных гусарских полков. Эти полки будут нам верны. И я как главнокомандующий корпуса готов вести их туда, куда мне прикажет император. То есть, – улыбнулся Константин, – ты, Мишель.
Михаил Павлович молчал, а Константин Павлович, повеселев после выпитого вина, предложил:
– У тебя, Мишель, кажется, до сих пор нет главнокомандующего армией? Если хочешь, могу предложить свою кандидатуру. Сам знаешь, что у меня есть опыт в командовании
[5].
– Хорошо, брат, – кивнул Михаил, поднимаясь с кресел. – Думаю, вам нужно отдохнуть с дороги. Давайте встретимся завтра и продолжим нашу беседу. Вас проводят.
Откланявшись друг другу, братья разошлись. Михаил Павлович вернулся к бумагам, разложенным на столе. Константин направился к двери, но, не дойдя до нее двух шагов, обернулся и попросил:
– Ваше Величество, надеюсь, что отныне я буду включен в список тех, кто имеет право приходить к вам с оружием? Или вы мне не доверяете?
– Разумеется, брат, я прикажу включить в этот список и вас, – с доброжелательной улыбкой ответил Михаил Павлович. Кивнув Пестелю, приказал: – Распорядитесь, Владимир Иванович.
– Благодарю, – ответствовал Константин слегка насмешливо и несколько снисходительно, пряча под снисходительностью растерянность. Все-таки брат Мишель ушел от ответа на второй вопрос, о доверии. Впрочем, Великий князь не обиделся. Окажись он сам в такой же ситуации, он еще трижды бы подумал – а следует ли доверять брату?
Когда за Великим князем закрылась дверь, император вызвал своего адъютанта:
– Срочно поезжайте за генералом Паскевичем. Скажите, что я немедленно хочу его видеть.
Когда-то братья Николай и Михаил служили под началом генерала Паскевича. И даже после получения звания генерал-фельдцеймейстеров продолжали называть Ивана Федоровича «отцом-командиром».
Паскевич приехал в Москву вслед за императором. И сразу же дал присягу на верность. К слову, генерал был одним из немногих, кому при встрече с Михаилом Павловичем разрешалось оставлять оружие при себе.
Когда Паскевич прибыл, император успел обдумать предстоящий разговор.
– Простите, Иван Федорович, что оторвал вас от дел, – почтительно начал разговор Михаил.
– Полноте, Ваше Величество, – пожал плечами генерал. – Какие дела, если я нужен императору?
– Да, господин генерал-лейтенант, – перешел Михаил Павлович на официальный тон. – Дела у нас с вами только государственные. Вам необходимо срочно ехать в Малороссию и принять под свое начало войска, выведенные моим братом из Польши.
– Русские войска выведены из Польши? Как?
Михаил Павлович вкратце передал свой разговор с братом, изрядно озадачив и расстроив генерала. Паскевич, видимо, тоже вспомнил свой давний разговор с Остерманом.
– Остерман тогда говорил – через десять лет придется брать Варшаву, – позволил себе улыбнуться генерал. – Что же, граф ошибся ненамного. Но, Ваше Величество – как же Великий князь?
– Великий князь останется Великим князем, – пожал Михаил плечами. – Титулов, званий у него отбирать не станем. Но командовать действующей армией он не будет… И вообще, не будет ли правильнее, нежели вы поедете вместе? Чтобы Константин сдал дела, представил вас офицерам. Или этого не нужно?
– Пожалуй, нет, – решительно отказался Паскевич. – Большинство офицеров корпуса мне известны, а Константин достаточно популярен в войсках…
– Боитесь мятежа?
– Боюсь, – просто ответил генерал. – Возможно, это и излишне. Но после развала двух главных армий лучше перестраховаться.
– Вы правы, генерал. Что же, я найду Константину Павловичу подходящую должность. Он уже имеет большой опыт по начальствованию над резервными силами. Пусть станет главнокомандующим всего резерва императорских войск. Ну и соответственно, пусть сам и изыскивает этот резерв. Там, по крайней мере, сложно что-то напортить.
Генерал Паскевич слишком уважал Императорскую Семью, чтобы позволить себе улыбнуться. Но мысленно тем не менее позволил себе усмешку. Задвинуть Великого князя на повышение – это все же несколько смешно.
– Прикажете выступать на Польшу? – деловито поинтересовался генерал-лейтенант. – Только, государь, силами одного корпуса и кавалерийской дивизии мне не справиться. Нужно еще как минимум две пехотные и две дивизии кавалерии.
Иван Федорович, видимо, уже продумывал ход польской кампании. Но у императора были свои соображения на этот счет:
– Увы, господин генерал, но с Польшей мы пока воевать не будем. Нечем. Более того, вы должны привести корпус сюда, в Москву. Я дам распоряжение генерал-губернатору, чтобы подготовили помещения и провиант. Пока мы не покончим с мятежниками – возвращать Царство Польское нельзя. У нас не так много сил.
– В таком случае, государь, позвольте предложить направить корпус не в Москву, а в Тулу, – обратился генерал с советом. И, развивая свою мысль, продолжил: – Тула это оружейные заводы. После того, как мятежники захватили Сестрорецк, это наш главнейший арсенал. Там сейчас только штаб драгунского полка и гарнизон в составе одного баталиона пехоты. Меня беспокоит, что получится, как с Могилевым, взятым без боя.
Император кивнул, соглашаясь, потом спросил:
