– Самого обычного, репчатого. И побольше…
Николай, засучив рукава, принялся стряпать. В самый большой котелок, отмытый лично им, были сложена солонина и крупа, залита вода. Спустя какое-то время туда отправилось и несколько луковиц, принесенных юнкером.
Очень скоро изба приобрела совершенно другой вид. Чистый пол, утварь, отмытая и разложенная по местам. Из печки потянуло таким сытным и вкусным запахом, что солдаты стали глотать слюнки. Они едва сумели дождаться, пока офицер вытащит варево. Ели так, что за ушами пищало. Когда закончили, штабс-капитан погнал всех мыть посуду. Сам же показал пример – выгреб из устья немного золы, старательно потер миску, потом сполоснул водой.
– Эх, жаль, что картошечки нет, – мечтательно вздохнул штабс-капитан. – Можно бы и сварить, и пожарить.
– Да мы уже спрашивали, – виновато ответил юнкер. – Не растет у них картошка. Или не знают, как за ней ухаживать.
– Вспомнил я, как в моих краях картошку учили сажать, – улыбнулся Клеопин.
– Расскажите, Ваше Благородие, – заинтересовался Сумароков. – Матушка у меня до сих пор картошку не велит заводить – говорит, что с нее умереть можно. А я у соседей едал – вкуснотища!
– Если ягоды есть, точно можно и помереть. А если корни – то ничего не случится. Наоборот – только знай наворачивай. В свое время, когда император Петр Алексеевич картошку садить приказал, народец по дурости ягоды ел. Ну, помирать начал, а потом бунтовать стал. А при императоре Павле картошку опять стали завозить. Всем городничим вручили по три мешка и по инструкции: как ее сажать и как народ к ней приучать. Вот у нас, например, в Череповце. Сам-то я не помню – мал еще был, но рассказывали. Нижние чины из инвалидной команды весной картошку посадили. Потом – огрудили. В августе стали подкапывать и в котелках варить. Народ-то ходит, присматривается. Но сделана была одна хитрость – днем на поле караул стоял, а ночью спать уходил…
– Народ-то по ночам и ходил воровать! – догадался один из солдат. – Ловко!
– Вот-вот. Если бы силком заставляли – опять бы бунты начались. А так у нас уже через два года картошка, почитай, у всех росла. Эх, – снова посетовал Клеопин. – Жалко, картошечки нет. А не то я бы вам такое сготовил!
– Виданное ли дело, – пробормотал один из нижних чинов, – чтобы офицер для солдат кулеш варил да посуду за собой мыл!
– А где ты офицеров видел? Только в Петербурге, в казармах?
– У нас ведь как, в саперном – господа офицеры только на разводах да на вахтпарадах. А в остальное время – только ундеры. Да и отслужили-то мы всего ничего. Двух лет нет, – сказал один из нижних чинов, а второй лишь кивнул.
– А окромя Петербурга нигде не были, а кашу вам кашевары варили, – отметил Клеопин. – А вы, господин юнкер?
– Так я из недорослей в школу подпрапорщиков отправлен, – конфузливо ответил Сумароков. – А нас там учили инженерному и саперному делу.
– Послужили бы вы братцы на Кавказе или в других местах, то поняли бы, что офицер офицеру – рознь. А вам, сударь, как будущему прапорщику полезно знать, что уметь нужно все! Мне приходилось и за лекаря быть, и за кашевара. Но, – наставительно поднял указательный палец штабс-капитан. – Все хорошо в меру. Нельзя, чтобы солдаты на шею садились. Так ведь, братцы?
– Так-так, Ваше Благородие, – радостно отозвались солдаты, наевшиеся офицерской стряпни.
– Ну, а если так, почему ружьё до сих пор не починили? Виданное ли дело, чтобы ружьем вместо дубины. Порох и пули остались? – строго спросил Клеопин.
– Остались, – уныло протянул Сумароков. – А починить не смогли. Кузнец тут местный пробовал, но не смог. Говорит – на губки для кремня нужно резьбу нарезать, а у него инструмента нет. Без ружья-то совсем плохо. Есть, правда, пара пистолетов. Но к ним пуль нужного калибра нет.
– Мать-перемать, – выругался штабс-капитан. – Всех вас в пень-колоду и мордой о бакенбарды через дохлую корову! Как же вас до сих пор не прибили, таких бестолковых? Юнкер, тащите пистолеты. А заодно весь порох и свинец. А вы, молодцы… несуягные, подбросьте-ка дровец в печку. Бегом!
«Молодцы несуягные» бросились во двор как ошпаренные, а юнкер метнулся в угол, откуда вытащил не только пистолеты, но и все боеприпасы.
Запас пороха и пуль оказался приличный – на полувзвод хватит. И в количестве стволов Сумароков ошибся. Их оказалось не два, а целых три. Два – прекрасной аглицкой работы, названные из-за малого размера «жилетными», в превосходном состоянии. Третий – австрийский пистолет с полуприкладом, напоминавший небольшое ружье. Дуло и ложе его были основательно покорежены.
«С ним – потом, а покамест разберемся с действующим».
Конечно, «жилетные» пистолеты позволяли стрелять с десяти шагов, не более. Но десять шагов – это порой очень много! А сделать пули – это же сущий пустяк!
Николай взял один из оставшихся сухарей, размочил его и слепил шарик. Подогнал по размеру пистолетного ствола – «откалибровал» модель! Потом, взяв остатки сухарей, намочил их и выдавил пальцем ямки, чуть меньше слепленного шарика. Дальше уже дело техники – развести огонь и расплавить свинец.
Огонь в печи уже разгорелся. Штабс-капитан поискал – в чем бы расплавить металл? Из подходящей посуды металлическими оказались только медный солдатский котелок да чугунная сковородка. Впрочем, для тигля сойдет и сковородка. Бросил в нее с десяток ружейных пуль и сунул в огонь. Через пару минут свинец начал плавиться. Когда началось бурление, Клеопин ловко подцепил «тигель» сковородником, вытащил его наружу и как можно быстрее разлил расплавленный металл по намеченным ямкам. Ну, теперь собственно и все.
Когда свинцовые шарики застыли, Николай выколотил их из формочек. Получилось пять вполне приличных пуль.
– Понял, как делать? – спросил штабс-капитан у одного из солдат. – Сможешь продолжить?
– Могу, как не могу, – ответствовал тот. – Дело-то нехитрое.
– Ну-с, сделай тогда штучек десять. А лучше – пятнадцать.
Озадачив солдата, Клеопин взял в руки третий пистолет. Стрелять из него нельзя, но замок оставался целехоньким. Стало быть, можно что-нибудь придумать…
– Подайте-ка. Дружище, ножик, – распорядился штабс-капитан. Взяв у юнкера хлеборез, Николай принялся отвинчивать замок от ложа. Теперь нужно было снять замок у драгунки.
В результате двухчасового упорного труда замок от пистолета был установлен на ложе ружья. Оружие готово!
– Что же, господа, – полюбовался Клеопин на дело своих рук. – Думаю, никто не обидится, если я возьму один пистолет и с десяток пуль с порохом? А завтра с утречка и расстанемся.
Штабс-капитан кокетничал. Солдаты и юнкер смотрели на него так, как Золушка на фею. Да захоти он забрать с собой весь «арсенал» – так и то было бы сложно возразить. Но теперь, получивши в руки ружье и пистолет в рабочем состоянии, солдаты были готовы на все…
