– Ваше Высокоблагородие, – робко спросил Николая юнкер, повышая его в чине. – Можно мне с вами? В том смысле – вместе с вами идти?
– Благородие, – поправил Николай своего тезку. – До «Высокоблагородия» я носом пока не вышел. А со мною – это куда? Я пока по своим делам иду. Ну а потом – будет видно…
– Подождите, господин юнкер, – забеспокоился один из солдат. – А мы?
Второй его поддержал:
– А нам-то что – здесь оставаться?
– А чем вам тут плохо? – удивился юнкер. – Живы-здоровы. Живете в тепле да в сытости. Каждый вечер к девкам да к вдовушкам бегаете. Чего ж еще-то надо?
– Подождите, господин подпрапорщик, – вдруг построжел один из солдат. – Вы уж не обессудьте, а мы у господина штабс-капитана спрашиваем – берет он нас с собою али нет.
– Ну так и спросите? – усмехнулся офицер. – Подпрапорщик возражать не будет.
– Разрешите, Ваше Благородие, нам вместе с вами пойти. Только скажите – из лейб-егерей только вы за царя-батюшку встали али еще кто-нибудь был? Нам ведь сказали, что весь полк ваш за «временных» вышел. А у меня брат в лейб-гвардию егерского полка попал служить… Нас вне очереди в рекруты забрили. Вначале брата, потом меня… Брат-то на десять лет старше. Он еще с Наполеоном воевал… Может, знаете – Егором Васильевым звать? – с надеждой посмотрел солдат.
Егора Васильева штабс-капитан знал прекрасно. Как не знать ротного фельдфебеля? Да еще того самого, что вместе с полковым профосом отбирал у него оружие и отводил под арест… Но всего этого Николай рассказывать не стал. Пожал плечами:
– Сказать ничего не могу. Наверное, в другом баталионе твой брат служил. Ну, а если и пошел вместе с мятежниками, то что оставалось делать? У нас и офицеры-то все выступили, когда генерал Бистром приказал. А солдат – человек подневольный.
– Но вы-то, Ваше Благородие, господин штабс-капитан, не выступили? Напротив, за государя-императора встали, – задумчиво проговорил Васильев-младший.
– Прости, солдат. Врать не стану. Не вставал я за государя. Всего только и спросил генерала – а как же с присягой-то быть, что утром Николаю приносили? – не стал кривить душой Клеопин. – Тут меня сразу и повязали, а потом в крепость посадили. И шрамы эти я не на площади получил, а при допросе.
– Но все же, Ваше Благородие, – настаивал юнкер. – Неужели вы не собираетесь вступить в войска Михаила Павловича?
– Собираюсь, – согласился Клеопин. – Только чуть позже. А может быть…
Николай задумался. Действительно – а что же теперь делать? Идти в Нелазскую волость Череповецкого уезда губернии Новгородской? Глянуть – как там Аленушка и маменька, потом идти в Москву становиться в ряды императорской армии? А если к тому времени войска уже пойдут сражаться с бунтовщиками? Он, получается, будет при маменьке отсиживаться? Это он-то, штабс-капитан лейб-гвардии, кавказец и кавалер орденов! Никак невозможно! Правда, был и третий путь…
– Как считаете, братцы, много таких, которые по деревням шатаются? – обратился Клеопин к солдатам.
– Точно и не знаю, – задумался юнкер. – Но ведь должны быть. А что, Ваше Благородие, уж не собираетесь ли вы партизанский отряд собрать на манер Фигнера или Сеславина?
Мысль, однако, дельная. И юнкер, и нижние чины изрядно приободрились, получив начальника. Теперь они смотрели в будущее гораздо веселей. Да и как иначе? Есть начальство – оно и думать должно!
– Ну-с, – глянул Клеопин на будущих соратников. – Как, пойдете в партизаны?
– С вами – всенепременно, Ваше Благородие! – вразнобой ответили и нижние чины, и юнкер.
– Тогда – имейте в виду, что я не только кашеварить умею. Сниму с вас, орелики мои, семь шкур. А потом и восьмую. Дисциплина должна быть железной!
– Приказывайте, – вытянулся юнкер «во фрунт». Солдаты последовали его примеру.
– Ну что же, первое приказание. Шинели – почистить. Где у вас погоны, репейки? Форму – довести «до ума». Раздобыть ваксу и сапоги почистить. В общем, – подвел итог своего выступления штабс-капитан. – Чтобы блестело все, как… как одно место у кота! И вот еще что. Разрешаю именовать меня не «благородием», а по званию – «господин штабс-капитан». Вас, юнкер, назначаю своим заместителем. После наведения порядка представите мне подчиненных. Как положено – кто таков, как зовут, сколько прослужил. Теперь – разойтись и выполнять приказание.
Солдаты и юнкер принялись приводить в порядок изрядно испачканные шинели. Мундиры оказались немногим чище, но стирку решено оставить «на потом». Знаки различия, отыскавшиеся в ранцах, были пришиты на положенные по регламенту места. Сложности возникли с чисткой сапог. Ни у солдат, ни у деревенских мужиков не оказалось даже подобия ваксы. Но голь, говорят, на выдумку хитра. Да и личный пример командира к чему-то обязывал. Немного топленого сала, да смешать его с сажей – не немецкий «Hutalin», но обувка стала выглядеть не в пример лучше.
Пока «войско» приводило себя в пристойный вид, штабс-капитан не сидел без дела. Николай не мог смириться, что на четверых имелось только три «ствола». Повертев в руках отбракованную австрийскую «пистолю», решил соорудить из нее что-нибудь такое, этакое, но – стреляющее. Хотя бы похожее на карамультук, как называли старинные фитильные ружья, с раструбом на конце. Конечно, с кремневыми или с капсульными такое и близко не поставишь – громоздкое, заряжать долго. Да и фитиль опять-таки нужен.
Клеопин заложил в ствол немного пороха, запыжил его все тем же сухарем, оставшимся после отливки, и вытащил из печки уголек. Нацелив ствол на кожух печи, поднес огонь к дырке, оставшейся от свинченного замка. «Фыркнуло» слабенько (из-за малого количества пороха), хлебная «пуля» стукнулась в печку, осыпая стершуюся побелку.
– Ну вот, – с удовлетворением отметил лейб-егерь. – Теперь мы все с оружием. Что же, господин подпрапорщик, стройте команду.
Построение, за неимением плаца, состоялось прямо в избе. Юнкер, при погонах и кивере с орлом, бодро представил нижних чинов:
– Николай Васильев, нижний чин инженерного саперного баталиона и Николай Лукин, нижний чин того же баталиона. И ваш покорный слуга – дворянский сын Николай Сумароков, выпускник школы гвардейских подпрапорщиков, определенный в юнкера инженерного подразделения. В день четырнадцатого декабря находились на Сенатской площади, где сражались с мятежниками. После наступления ночи бежали из столицы. – Ну, что же, господа, – не скрыл улыбки штабс-капитан. – Позвольте представиться. Штабс-капитан лейб-гвардии Его Императорского Величества егерского полка и кавалер Клеопин. Николай, по батюшке – Александрыч.
– Вот так да! – нарушил дисциплину юнкер. – Стало быть, четыре Николая!
– Стало быть, так, – строго одернул его командир. – И, стало быть, не случайно, что тут собрались только Николаи. Святой Николай Угодник – не только наш покровитель, но и покойного Государя-Императора! Как старший по званию – принимаю командование… взводом. Наша задача – набрать команду охочих людей, которые пойдут биться с мятежниками. Поступать будем по ситуации – то ли на месте сражаться, то ли идти в Москву под знамена правящего Императора Михаила. Сейчас всем отдыхать. Завтра с утра приступаем к подготовке. Вопросы? Нет? Ну-с, раз всем все ясно и понятно, то приказываю ложиться спать. Первое дежурство несет юнкер Сумароков. Потом – Васильев. Третий – Лукин. Я стою последним. Смена – по два часа. Караул нести во дворе. Форма одежды – свободная.
