– Хотите меня расспросить, не собираюсь ли я тайные общества устраивать да против государя бунтовать?
– Боже упаси! – отшатнулся Дашко. – Про это и в голову не пришло бы. Знаю, наказаны были, чинов-званий лишены, но боевые награды вам государь оставил, а вы в ополчение нижним чином ушли. Чего тут спрашивать-то? Я у вас про этого капитана хотел спросить. Понимаю, ваш подчиненный, но и мне теперь знать положено – что за вольности с казенными деньгами он себе позволял.
Иванов немного поколебался. Впрочем… Прав ведь командир дивизии. Придется рассказывать.
– Капитана Майбороду я в Петербург посылал, припасы для полка покупать, – начал полковник рассказ. – Вижу, спросить хотите – мол, разве в Тульчине провизии не нашлось, так сразу и скажу – оттого в столицу он и послан был, чтобы внимание не привлекать. К тому ж поручено ему было – ту провизию по дороге от Петербурга по всему пути следования разместить.
– Планировали полком на столицу идти? – догадался Дашко. – Провиантские склады готовили?
– Готовил, – кивнул Иванов. – Чего уж теперь врать-то? Да я про то и князю Голицыну говорил, который следствие вел.
– А деньги, стало быть, Майборода прокутил?
– В карты проиграл. И полковые две тысячи, и наши, что среди офицеров собрали. Всего – шесть тысяч рублей.
– И что, покрыли его?
– А что делать? – пожал плечами Иванов. – Если под суд отдавать, сразу вопрос возникнет – откуда столько денег, кто дал, на что потратить хотели? А так составил я акт, что провизию капитан купил, офицеры подписали. Пришлось свои две тысячи вкладывать. А что делать? Казенные деньги счет любят.
– А как с провиантскими складами? – поинтересовался Дашко.
– Раз решили обустроить, обустроили. Юшневский с Волконским озаботились, денег нашли, провизию закупили. Ну, а я уж надежных людей искал, чтобы все сделать. Четыре склада, из расчета на две пехотные дивизии. Я когда мещанином Ивановым стал, да в ополчение пошел, письмо государю написал, а там подробно отметил – где и какие склады размещены. Ну, что-то мыши сожрали, но много чего в целости и сохранности. Михаил Павлович очень меня потом благодарил.
– Павел Иванович, вам чин полковника когда возвратили? – поинтересовался Дашко. – Я ведь почему спрашиваю, – пояснил командир дивизии, – что мне надобно старшинство в чине знать. Формуляр-то ваш мне не дали, он в корпусном штабе лежит.
– А мне его не возвратили, – усмехнулся Павел Иванович. – Пока в ополчении был, унтер-офицером числился. Потом, после Смоленска, когда я в госпитале лежал, указ от государя приходит – наградить унтер-офицера Иванова орденом святого Владимира третьей степени и присвоить оному Иванову звание полковника. А почему и за что – Бог ведает. Госпитальное начальство и лекари чуть с ума не сошли – я ведь в палате для нижних чинов лежал.
– А фамилию?
– А чем плоха нынешняя? Я ведь пока в госпитале лежал, православие принял. От того Пестеля, что был, у меня только ордена и остались. Я вот что теперь думаю… – начал Иванов. Посмотрел на графинчик с водкой, решая, не налить ли еще, но передумал, продолжил рассказ: – Так вот, думаю, что лучше бы было, если бы моих, скажем так, соратников на Сенатской площади разгромили. Нас, главных закоперщиков, расстреляли бы. Малой бы кровью обошлись. Начинаю задумываться – получается, я виноват. Первое время застрелиться хотел, но это уж слишком бы просто было.
– А вы-то тут причем? Вас и в Петербурге-то не было, – искренне удивился Дашко и тоже покосился на графинчик. Решив, что от второй рюмочки худа не будет, на правах хозяина дома и старшего по должности разлил. – Давайте, Павел Иванович, на вторую ногу, да пойдемте полк принимать как положено. И не тужите попусту. Коли Господь так распорядился, значит, так ему угодно.
Едва господа обер-офицеры выпили, как в комнату без стука ввалился денщик.
– Ваши высокородия, беда! Его благородие капитан Майборода руки на себя наложил!
Полковники переглянулись, перекрестились и потянулись за шинелями.
Застегивая портупею со шпагой, Дашко флегматично изрек:
– Верно говорят – Бог шельму метит.
– Так-то оно так, – согласился Иванов. – Но мне теперь нового командира баталиона искать придется. А этот, хоть и казнокрад был и доносчик, но дело свое знал.
Капитан Майборода выбрал странный способ свести счеты с жизнью. Вместо того чтобы застрелиться, как подобает офицеру, он закололся кинжалом. Точнее – приставил к сердцу клинок и упал на него
[16].
Полковник Дашко, наблюдая, как полковой лекарь проводит осмотр тела, печально изрек:
– Теперь еще о похоронах хлопотать придется. А ведь не разрешат его на кладбище-то хоронить. Вот не было мороки… Впрочем, – оживился он, – вы же теперь полковой командир. Вам, Павел Иванович, и рапорт на имя государя писать.
– Ну, что же делать, – кивнул Иванов. – Не привыкать, чай, бумагу-то марать.
– Лучше бы его на дуэли убили, что ли, – в сердцах вымолвил Дашко.
Каргопольская дивизия выступила в поход в конце февраля, в надежде, что обильного снегопада в эту зиму не будет. Ну, а небольшой, уж как-нибудь да осилят. Уже по дороге колонну догнал фельдъегерь и передал целую сумку почты для генерала Ермолова. Два пакета, запечатанные сургучом с выдавленным двуглавым орлом, предназначались для командования дивизии. Когда их вскрыли, у господ офицеров появился повод немножко погулять, «обмывая» густые эполеты командира дивизии и, чуть пониже, эполеты командиров полков – подполковничьи для Кижеватова и полковничьи для Баруздина. Но «обмывали» скромно. Без шампанского и цыган.
До Кавказских гор пришлось идти два месяца. Можно бы и быстрее, по-суворовски, но шли согласно Регламенту – по сорок вёрст в день, с биваками и отдыхом.
Солдаты уходили от зимы. В Подмосковье метели, а чем дальше, тем теплее. После Курска ночь стала густой, как сметана, и чёрной, будто деготь. Часовые – особенно северяне, замирали, пялясь в русское, но такое незнакомое небо, в котором, словно светлячки, блестели звезды.
А уж когда вышли поближе к Кавказу, так и совсем – зелень!
– И чего бы вместо киверов чего-нить полегче не придумать? – посетовал как-то генерал-майор Дашко, когда он с командирами полков объезжал лагерь. – Для кавалерии кивер куда ни шло, а нашему брату такое ведро по жаре таскать – голова отваливается.
– Фуражные шапки для всех собирались вводить, – вздохнул подполковник Кижеватов.
– Ну, до места дойдем, так и предложим его высокопревосходительству, – чуть насмешливо сказал полковник Иванов, а остальные только заулыбались. До фуражных ли шапок теперь Ермолову, если он порох втридорога покупает?
