Порох они везли с собой – целый обоз. С другой стороны – на войне пороха много не бывает.
Каргопольская дивизия прибыла в Тифлис к середине апреля, чем немало порадовала генерала Ермолова. Не дожидаясь формального представления, наместник сам вызвал к себе старших офицеров.
– Ну-с, господа офицеры, – внимательно осмотрел генерал-фельдмаршал генерал-майора, двух полковников и одного подполковника. – Рад, что вы прибыли. Господин генерал-майор, вы на дивизии недавно?
– Так точно, ваше высокопревосходительство, – ответил Дашко, вытягиваясь в струнку перед легендарным генералом. Если от официального приказа считать – с декабря прошлого года.
– Дивизию вы в полном составе привели, хвалю.
– Тут, ваше высокопревосходительство, не моя была идея, а полковника Иванова, – сказал Дашко, желавший соблюсти справедливость.
– Идея подчиненного, генерал, механически становится идеей начальника, – улыбнулся Ермолов. – За дивизию-то вы отвечаете. Вернее, отвечали. – Предупреждая вопрос генерал-майора, наместник пояснил: – Дивизию вы сдадите старшему по производству в чин командиру полка, а сами займете должность командира корпуса. Кстати, номер вашего корпуса – второй. Первый корпус возглавил генерал от инфантерии Вельяминов.
Третий, кавалерийский, в стадии формирования.
Его начальником утвержден князь Мадатов.
Дашко, слегка опешивший от такого возвышения, покраснел.
– Ваше высокопревосходительство, но командир первой дивизии старше меня по производству в чин. Мне кажется, генерал-майор Торопов… – начал командир дивизии, но генерал-фельдмаршал взмахом руки остановил его речь:
– Командир первой дивизии Торопов убит.
– Как убит? – вскинулся Дашко.
– Попал в засаду, – хмуро отозвался Ермолов.
– Штаб дивизии отстал от основных сил, попал в засаду. Горцы хотели взять генерала в плен, но не получилось.
– Ваше высокопревосходительство, я и на дивизии-то себя еще неуверенно чувствую, а вы мне корпус хотите дать.
– Что же делать, – развел руками Ермолов. – Офицеров мало, а генералов – тем более. Я вашего корпусного командира, Павла Петровича Сухтелена, начальником штаба армии ставлю, так что должность вакантна. Кто у вас старший по производству в чин? Верно, вы, Павел Иванович?
Полковые командиры немного удивились, что наместник знает их сослуживца. С другой стороны – чего удивляться? Мало ли, какие пути-дороги сводят военных людей.
– Так точно, ваше высокопревосходительство, – отчеканил полковник.
– Вот так вот, господин генерал-майор, – продолжил Ермолов. – Сдавайте казну и документы полковнику… хм… Иванову, а сами принимайте корпус. Правда, корпусами мы в Закавказье не воюем, но должность того требует.
«А что государь скажет?», – хотел спросить Дашко, но осёкся, вспомнив, что власть государя-императора по некоторым вопросам заканчивается у гор Кавказа. Верно, произвести в генеральский чин Ермолов не может, но вот поставить на генеральскую должность – вполне. Не то нынче время, чтобы из-за каждой должности в Москву гонцов отправлять. И карьеру на Кавказе быстро сделаешь. Если не убьют.
Корпусами ни в Закавказье, ни на Кавказе, действительно, не воевали. Горы кругом, кручи, бурные реки. Тут вам не Европа-матушка, где поля, на которых можно развернуться целыми армиями. Конечно, кое-где были и равнины, но только что – кое-где.
Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что Ермолов действовал так – хватал подразделение, оказавшееся под рукой и отправлял его воевать. Но все было не так просто. Не отправишь азербайджанских ополченцев сражаться против турецких солдат из приграничных районах – могут оказаться родичами. А вот против грузинского царевича Искандера – Александра Георгиевича, полк князя Валиани воюет уже второй год.
– Что-нибудь еще, господа? – спросил Ермолов, оглядывая офицеров.
– Еще почта для вас, – протянул Дашко береженую сумку.
Отпустив новоприбывших офицеров, генерал-фельдмаршал принялся разбирать бумаги, сортируя их по степени важности. Были тут депеши из Министерства финансов (Вельяминову-старшему!), запросы из Министерства иностранных дел (Это для Грибоедова!), образцы провиантских ведомостей (Черт знает кому, но кому-нибудь отдам!), указания из Генерального штаба (Для нового начальника штаба графа Сухтелена!), а вот это лично для наместника. Государственные печати – три сургучных и две восковых обозначали степень важности. И самое простое обозначение (для неграмотных!) – три креста в правом верхнем углу.
Не испытывая большого почтения к печатям, Алексей Петрович сломал сургуч, прочитал письмо императора и задумался. Посидев несколько минут, приказал адъютантам собирать Военный Совет.
Раньше, пока существовал только Отдельный Кавказский корпус, собрать всех дивизионных начальников было делом одного дня. Теперь же, пока вызывали Мадатова из Дарьяльского ущелья, Вельяминова-1-го из Поти, Грибоедова из Цхинвала, потребовалось трое суток. Зато налицо была представлена и военная, и гражданско-дипломатическая власть Восточного царства.
– Итак, господа, – начал наместник. – Мною получен приказ – начать мирные переговоры с персами и перекинуть всю мощь корпуса на турецкое направление. Александр Сергеевич, ваше мнение?
– С точки зрения политики – разумный ход, – сказал Грибоедов, блеснув стеклышками пенсне. – Османская империя более опасна. Однако с проведением мирных переговоров будут сложности. Впрочем, – посмотрел глава иностранной миссии на наместника, – если в этом есть необходимость, я готов. У меня есть связи и при дворе Аббаса-Мирзы, и в Тегеране, при дворе шаха. Если вы, Алексей Петрович, считаете это необходимым – вам стоит лишь приказать.
Для генерал-майора Дашко, впервые присутствующего на Совете подобного уровня, было немножко странно и дико услышать, что глава дипломатической миссии (а в каком, кстати, Грибоедов чине?) ставит приказ государя в зависимость от пожелания генерала, пусть и наместника. По его разумению, коли государь приказал, нужно сказать «Будет исполнено!». Вслух же, разумеется, своих соображений высказывать не стал.
– Да, господа, нельзя нам самим начинать переговоры, – заметил сидевший напротив Грибоедова восточного вида генерал («Верно, это и есть Мадатов», – подумал Дашко, еще не успевший познакомиться со всем командованием Закавказской армии.)
Остальные присутствующие военные и гражданские чины закивали.
– Согласен, господа. Начинать первыми переговоры – признак слабости. Нужно сделать так, чтобы персы первыми начали искать путь к примирению.
– Стало быть, нужно вернуть города, оставленные при отступлении, – жизнерадостно сообщил Вельяминов-3-й. – Вон Михал Семеныч до сих пор по какой-то кулеврине страдает, которую он в море утопил.
Двиняев – приземистый мужчина с полковничьими эполетами и красной артиллерийской выпушкой на мундире, с черными оспинками въевшегося пороха на лице, лишь горько улыбнулся – какие уж там кулеврины! Он сих пор не простил себе, что сам не остался в заслоне, а поставил младшего по званию офицера.
