Непринуждённо и спокойно.
4
– Можно я присяду? – знакомый, богато окрашенный эмоциями, голос прогремел над ухом Нери, выводя его из оцепенения.
– А? – Нери приоткрыл глаза и повернул голову, осматриваясь. Перед глазами предстал лекционный зал с гладкими светлыми стенами, панорамными окнами и рядами столов. Обзорный экран у кафедры зиял чернотой. Двери были всё ещё разблокированы: значит, до конца перемены ещё есть время.
– Можно я присяду? – повторил голос раздражённо.
Нери поймал заспанным взглядом знакомую фигуру. Интересно, что пафосный альфа-самец забыл рядом с грязным?
– Шале? – проговорил он сонно.
– Нет, вырубись твой процессор, Господин Президент! – язвительно прокаркал Шале. – Конечно, это я. Пустишь рядышком?
Нери, изобразив глубокое презрение, отодвинулся на середину скамьи.
– Не перепачкайся, – процедил он сквозь зубы, – грязь хорошо заметна на золоте.
Шале сконфуженно скривил рот. Усики над его верхней губой изогнулись. Он присел на край скамьи, положив рядом красную лакированную сумку, и вытащил конспектор последней модели в мягком кожаном чехле.
Похоже, он решил обосноваться тут надолго!
– Я и хотел об этом поговорить, – произнёс Шале, внезапно потеряв уверенность и пафос. – То есть, не совсем об этом… Я сильно погорячился сегодня утром.
Нери отвернулся и принялся созерцать панораму города за окном. Его переполняло отвратительное ощущение, будто бы о его душу, как о половую тряпку, вытерли ноги. Шале предсказуем, как прочитанная книга: испугался, видимо, что он, как последний подлец, побежит жаловаться в деканат!
Как же хотелось Нери оказаться там, за окном, в плену городских улиц. Как хорошо, наверное, быть потерянным фонарным столбом среди башен-высоток и гудящих арок воздушных дорог. Или планировать голубем под навесом сизых туч.
– Кто бы сомневался, – Нери спрятал глаза, подавляя внутри жар обиды.
– Сможешь это… забыть? – Шале с трудом подбирал слова. – Я еле отсидел две пары, всё думал об этом и покоя себе не находил…
Нери фыркнул. Подумать только, какие сюрпризы преподносит жизнь! Неужели Золотой Дракон жалеет, что обрыгал пламенем грязного пре-имаго? Было неловко, но не из-за того, что разговор затрагивал болезненную тему генетического несовершенства и дискриминации грязных. Шале по непонятной причине шёл на сближение. Это пугало и настораживало: пускать этого человека в душу не хотелось.
Нужно было сказать что-то, чтобы Шале побыстрее отлез.
– Забыть – нет, – отчеканил Нери, – но жаловаться не побегу, успокойся. Хотелось мне с этими актами возиться…
Гул голосов нарастал в геометрической прогрессии. В проходе сновали туда-сюда студенты. Кто-то безжалостно запустил в Шале смятой упаковкой из-под агарового мармелада. Тот лишь брезгливо сбросил слюдяной комок на пол, не поддаваясь на плоские провокации. Амбициозный собеседник, оказывается, умел прекрасно держать себя в руках.
Однако лицо Шале по-прежнему выражало крайнее недоумение. Слова Нери, казалось, не принесли ему ни облегчения, ни успокоения.
– Вот чёрт! – растерянно пробормотал Золотой Дракон.
Лампы на потолке замерцали. Огромные окна подёрнулись тонированной плёнкой. Звенящий сигнал оповестил, что до начала лекции осталось две минуты. Гомон внезапно затих: теперь лишь нотки робкого шёпота изредка прорывались сквозь тишину.
– С чего это ты так обо мне печёшься? – фыркнул Нери.
Шале сдавленно молчал, покусывая нижнюю губу. Капельки пота проступили на его лбу, смуглая кожа залоснилась.
– Твоё поведение должно иметь под собой какую-то причину, – повторил Нери более настойчиво. – Просто скажи, что тебе от меня нужно?
– Раскаяние – вот причина! – Шале рьяно всплеснул руками. – Мне стыдно, Нери! Я ведь всегда уважал тебя и восхищался твоим интеллектом! А сегодня, после того, как ты меня подколол, что-то в голове переклинило…
– Давайте потише! – пролетел над залом строгий голос, прервав пламенную речь Шале, – не одни вы тут!
В первом ряду мелькнуло раскрасневшееся лицо Гандивы 2, похожее на перезрелый помидор. Его медные волосы струились над выдающимися, острыми скулами, взгляд осуждающе пилил Нери.
Нери лишь ухмыльнулся ему в ответ. То, что он когда-то называл Гандиву другом, сейчас казалось удивительным. Отношения между ними давно сошли на нет: то ли из-за бесконечного духа соперничества, то ли из-за того, что Гандива всегда стремился сломить Нери попытками перевоспитания. Нери, в общем-то, об этом не жалел. Этот тиран с комплексом Наполеона может и дальше прикидываться властелином мира, но он никогда не пригнёт к колену Нери 42: слабого, но гордого.
– Эмоции – это не аргумент, – произнёс Нери сдавленно. Тяжёлый взгляд Гандивы по-прежнему стоял перед глазами, как предвестник беды.
– Я не знаю, как с тобой разговаривать! – Шале по-девичьи надулся, отвернувшись. Налакированная длинная чёлка загородила самодовольный взгляд.
Звук его голоса утонул в протяжном гудении дверей. Проём сомкнулся до тонкой линии, а затем исчез вовсе. Профессор степенными шагами прошёл к кафедре и включил обзорный экран. Разноцветные круги резво заплясали по чёрному полю.
Нери потянулся за ручкой конспектора. Пальцы жадно обхватили прохладный металл. Знакомая боль возродилась фениксом, отчаянно обожгла кожу чуть выше плеча, побежала вниз по нерву. Кулак разомкнулся, встретив её напор. Ручка грохнулась на стол, отразив электрический свет ламп.
– Вот дерьмо! – шёпотом выругался Нери. Он предпринял ещё одну попытку взять ручку. Ужас пробежал кипящими пузырьками по сосудам, оглушив. Пальцы не слушались. На столе лежала безжизненная рука манекена.
– Этого только не хватало!
Нери изо всех сил старался совладать с собой. Дыхание участилось и стало отдавать хрипотцой. Во рту появился знакомый, едкий привкус металла. Мозг упорно отсылал пакеты команд по нервам, призывая кисть сжаться в кулак. Кончики пальцев надрывно дёрнулись, царапая полированную поверхность. Результат был неудовлетворительным, но он был.
– Что-то случилось? – заискивающе зашептал Шале над ухом.
– С чего ты взял? – фыркнул Нери, не отрывая глаз от конспектора.
Мозг не оставлял настойчивых попыток расшевелить руку. На этот раз пальцы почти сомкнулись. Откладывать визит к реаниматору нельзя. Сегодня, как только двери факультета захлопнутся за ним, Нери побежит в клинику, сверкая пятками!
– Ты выглядишь расстроенным и обескураженным, – пробормотал Шале растерянно.
Нери сжался в комочек, стараясь оградить себя от навязчивого желания Шале читать его эмоции. Но, тем не менее, он не мог обманывать сам себя дальше и отрицать то, что тронут внезапной заботой.
