– Выход там, – Миа махнула рукой, указав на противоположную стену, – но не спеши. Дверь закрыта. Мне кажется, её подпёрли снаружи чем-то тяжёлым.
– Выходит, мы в заточении? – Нери невесело усмехнулся в темноте. Перспектива заключения, да ещё бок о бок с Мией, прельщала меньше всего. Не оставляло ощущение, что всё происходящее вокруг – лишь дурной сон, который вот-вот прервётся. – Это точно не галлюцинация?
– Если оно и так, значит, мы видим одно и то же, – констатировала Миа. – У меня только одно объяснение происходящему, и я его озвучила. Если нас заперли, значит, мы им нужны. Страшно представить, на какие меры они могут пойти.
– Или мы им действительно нужны, – поправил Нери, – или они нас боятся. Ни то, ни другое ничего хорошего не сулит. Возможно, когда они зайдут сюда в следующий раз, нам придётся драться.
Тонкая лента паутины упала на лицо, затуманив взор. С гримасой отвращения Нери вытер лицо ладонью. На пальцах остались пушистые катышки.
– Может, и не зайдут, – истерически хихикнула Миа. Спутанные волосы упали ей на лицо. – Кто знает. Не исключено, что они решили избавиться от нас, оставив умирать от голода и жажды.
Нери сосредоточенно двигался вдоль стены, ощупывая обветшалую штукатурку, покрытую толстой коростой плесени. Пальцы собирали кончиками многолетнюю пыль и ниточки паутины. Видавшее виды покрытие трещало, осыпаясь мелкой крошкой. Ладонь нащупала маленький проржавевший люк. Металлическая крышка отъехала в сторону от нажатия, ознаменовав торжество находки визгливым скрипом.
– Вау! – Нери не смог сдержать удивлённый возглас. – Посмотри-ка, что я нашёл.
Крошечные пластиковые рычаги торчали из узких щелей на дне неглубокой выемки. Налепленные под ними бумажки пожелтели и истрепались по краям. Тем не менее, выведенные чёрным пером буквы всё ещё проглядывали на грязноватой бумаге. «Читальный зал, розетки» – кричала надпись в верхнем ряду. «Пост администратора, освещение» – вторила ей другая.
Нери задумчиво провёл пальцем по торцу крышки. Та отозвалась пронзительным визгом.
– Кто бы тут ни жил, Миа, – добавил он, не скрывая изумления, – говорят они на том же языке, что и мы.
– Тоже мне, удивил, – фыркнула Миа, приблизившись к нему. – После Великого Перелома все говорят на одном языке.
– По крайней мере, у нас будет право сказать последнее слово, – Нери подмигнул. По непонятной причине его разбирал истерический смех. – И они нас поймут. А если постараемся, не исключено, что и простят. Можешь готовить пафосную речь!
– Что это за штуки такие? – Миа, кивнув, указала на находку.
Нери осторожно вытер пыль с одного рычажка и перевёл его в положение включения. Переключатель звонко щёлкнул под его пальцем. Свет не загорелся.
– Это электрощиток, – со знанием дела сказал Нери. – Такие устанавливали, кажется, в начале двадцать первого века. На занятиях по истории техники нам показывали нечто подобное. Можешь вздохнуть с облегчением: мы точно не в средневековье. Значит, нас не посадят на кол, не сожгут на костре, и не будут пытать щекоткой.
Он направил мутный луч дисплея вниз по стене и осветил пластиковый квадратик с углублением и двумя точками в центре.
– Электрическая розетка, – пояснил он. Пугающая догадка озарила мысли, расцветая всё новыми красками. – Допереломный вариант. Это место, определённо, пережило Перелом, но так и не восстановилось после него.
– Хочешь сказать, – задохнулась Миа, – что мы сейчас находимся в…
Нери кивнул.
– В запределье, – произнёс он, ощутив, как кожа холодеет от ужаса. – Если, конечно, это всё не розыгрыш.
– Твоё заключение было бы ценно, если бы не одно огромное «но». В запределье нет зон, пригодных для жизни, – не без ехидства возразила Миа. – В мире остался лишь один источник воды, годной к употреблению, и он снабжает Иммортель и прилегающие территории. На землях запределья высокий радиационный фон. Вероятность выжить вдалеке от Иммортеля равна нулю. Биолокаторы давно обнаружили бы жизнь в запределье, если бы она существовала.
Озадаченный взгляд Нери разрезал тьму, выискивая новые зацепки, но логические цепочки не желали выстраиваться. Разгадок у этой головоломки не было. Вообще.
– Мне кажется, сильные мира сего многое от нас скрывают, – процедил он после долгих раздумий.
4
Ночь раскидала пологие фиолетовые тени по потолку. Сад, шумящий за балконной решёткой, тонул в лунном сиянии. Прохладный ветер лёгкими дуновениями касался занавесок, нашёптывая свои тихие колыбельные.
Бледная печать полнолуния заглянула в окно, отразившись в зеркале туалетного столика. Стайка перистых облаков пробежала по лунному лику, на несколько секунд приглушив его свет. Кружева теней закачались.
Кантана с силой потянула толстое одеяло на себя, скрываясь от пронизывающего холода четвёртого межсезонья. Всё-таки, надо было растопить печи перед тем, как ложиться спать. Странные события предыдущего вечера заставили её забыть о комфорте: страхи и навязчивые идеи досаждали куда сильнее холода. Она будто бы выпала из картины мира и теперь вращалась в своей собственной плоскости.
Прохладный ситец пододеяльника обхватил плечи. Кантана, зябко поёжившись, перевернулась на живот. Пуховая подушка упёрлась в щёку. Несмотря на усталость, разливающуюся по телу, сон так и не шёл. Тяжёлые мысли наполняли голову, мешая расслабиться. Невозможно было выжить в этой умопомрачительной лавине.
Что если Азаэль, или, что ещё хуже, кто-нибудь из его товарищей по оружию, уже обнаружил незваных гостей в библиотеке? Что если эти двое уже озвучили стражникам причину своего появления на Девятом Холме? Что если завтрашнее утро ознаменуется её арестом, а день её рождения в конце годового цикла – публичным четвертованием? Дыхание Кантаны перехватило, когда она живо представила, как ей вычленяют руки на глазах у толпы. Она почти ощутила дичайшую боль, от которой многие женщины сходили с ума ещё до того, как процедура заканчивалась…
Кантана замахала руками, прогоняя пугающую иллюзию. Образы, живо прорисованные воображением, растворились в клубящейся дымке лунного сияния. Дрожа от ужаса, она села в кровати и спустила вниз босые ноги. Дыхание прохлады прошлось по икрам. Ступни коснулись коврового ворса, возвратив настоящее. Она глубоко вдохнула, пытаясь приглушить страх. Хорошо, что никто не видит её в таком состоянии: испуганной, слабой и жалкой.
Она не знала, какое решение будет верным. Она не знала, терпит ли время. И это неведение досаждало больше всего. Из-за него Кантана не могла контролировать ситуацию.
– И что мне теперь делать? – спросила она у темноты. Ночь не ответила ей, лишь лихо рассмеялась порывом ветра в приоткрытую форточку.
С затенённых полок смотрели куклы в роскошных нарядах. Лунный свет отражался от стеклянных глаз, делая их похожими на маленьких кровожадных монстров. Фарфоровые губки будто бы нашёптывали хозяйке: «Решайся, ничего не бойся! Решайся, пока ещё не слишком поздно…»
