– Ветрянка? – переспросил Нери полушёпотом.
– Варицелла, – пояснила Миа со знанием дела.
Нери задумчиво хмыкнул. Утренняя свежесть отчаянно защекотала нос. Интересно, что же это за глухомань такая, где обладают тайными знаниями древних шаманов, но умирают от банальной варицеллы?
– На Третьем Холме ребят могут убить за долги, – голос Кантаны стал жалобным и чувственным, – поэтому они не могли подвергать свои жизни опасности. Я очень хотела попросить тебя, мама, как человека с чутким сердцем, о протекции для моих друзей. Они оба недееспособны.
Анацеа подняла над головой руки, развернула их ладонями вперёд и четырежды провела ими сверху вниз. Блондинка в голубом платье, что всё это время тихо стояла за её спиной, повторила ритуальный жест и что-то прошептала в серое небо.
– Почтенные Покровители, – пробубнила мать семейства холодно. – Кантана, твои друзья ведь могут принести с собой инфекцию.
– Мы переболели вари… ветрянкой в детстве! – звонко прокричала Миа, высунувшись из-за спины Кантаны. Встретив полный осуждения взгляд Анацеа, она с неловкостью добавила, – Госпожа…
Спутница Анацеа исподлобья взглянула на Мию и приложила палец к губам.
– Почему вы все в таком виде? – Анацеа указала на порванную накидку дочери.
– Э-э-э… – Кантана, было, растерялась, но почти моментально нашлась. – Ночью у таверны на Нери напали, когда он хотел попросить еды для сестры. Нери был ранен. Кровь никак не останавливалась, и мне пришлось порвать накидку, чтобы сделать жгут.
Анацеа похлопала Кантану по плечу и одобряюще улыбнулась.
– Я горжусь своей дочерью. Я счастлива, что у тебя, Кантана, добрая и щедрая душа. Ты не прошла мимо чужой беды, как истинная наследница благородного клана. Конечно же, я окажу протекцию твоим недееспособным друзьям. Распорядись, чтобы Сарина приготовила гостям комнаты и чистую одежду. Проследи за тем, чтобы они вымылись и хорошо поели.
Едва заметное напряжение на лице Кантаны сменилось беззаботной радостью, но она не спешила её демонстрировать. Лишь виновато захлопала длинными ресницами, продолжая ломать затянувшуюся трагикомедию.
– Я уже накормила их, – Кантана потупилась. – Мне для этого пришлось прокрасться ночью в погреб и взять немного провизии. Пожалуйста, мама, прости мне самовольство.
Анацеа недовольно свела брови и сложила руки на груди. Широкие оранжевые рукава разлетелись, как языки пламени. Дочь не могла сломить непоколебимую волю матери, но, тем не менее, во всю играла на неуклюжих клавишах её эмоций.
– Обязательно поставь меня в известность в следующий раз, – Анацеа с осуждением посмотрела на дочь. – Я никогда не отказала бы тебе во имя благой цели.
Анацеа расправила юбку и развернулась к остолбеневшим гостям. Нери отметил, что она парадоксально красива в своей убийственной холодности.
Интересно, что у неё на уме?
– Моё имя Анацеа, – произнесла женщина горделиво. – Госпожа Анацеа Бессамори. Моё почтение.
Прародительница снисходительно склонила голову. Нери неосознанно повторил жест приветствия. Голова загудела раскатом боли, запустив в поле зрения ворох белых искр.
– Зейдана Бессамори, – подала, наконец, голос блондинка.
– Я – Нери из клана Бордон, – Нери осмелился держать ответ, – а это – моя младшая сестра Миа. Кантана уже называла наши имена.
Анацеа с одобрением закивала. Леденящий взгляд янтарных глаз на мгновение смягчился. Голые деревья, покорившись ласкам бриза, ехидно зашептались.
– Миа, – обратилась глава клана к девушке, – ты ведь посвящённая?
Миа задохнулась, растерявшись. Глаза её взбудоражено забегали по щебню, будто бы ища ответ.
– Да! – выпалила она в конце концов. Разгулявшийся ветерок подхватил звонкий вскрик и унёс с собой, к вершинам пирамидальных тополей.
– У тебя очень мощная стигма, – Анацеа пристально вгляделась в её лицо. – Ты знаешь это? Должно быть, твоя магия столь же сокрушительна.
Миа выглядела обескураженной. Лицо её раскраснелось, как созревший на гидропонических грядках томат. Она поспешно отвела взгляд, занавесив глаза щёткой длинных, светлых ресниц.
– Магия? – озадаченно переспросила Миа. – Стигма? Вы о чём?
Кантана возбуждённо всплеснула руками, перехватывая инициативу.
– Миа не посещала Наставню на Третьем Холме, – подхватила она, возвращая контроль над ситуацией в свои руки, – поэтому плохо контролирует свой дар. И, конечно, никто там и не говорил ей о стигме. Её цвет фиолетовый, как ты видишь.
– Фи-и-иолетовый, – кивнула Миа, теребя грязную полу длинного пальто.
– Фиолетовые колдуньи хаоса всегда были самыми сильными, – Анацеа продолжала вглядываться в лицо Мии. – Фиолетовые сновидицы получали в грёзах самые явные пророчества. А здесь ещё и стигма – глаза разного цвета… Уверена, что Покровители послали эту девочку сюда не просто так.
Миа распрямилась, словно осиновый кол вошёл в позвоночник.
– Я и колдовать-то не умею, – брякнула она невпопад, вызвав гримасу недоумения у Анацеа.
– Она имеет в виду, что никто не учил её основам, – пояснила Кантана, напряжённо улыбаясь. – Ей очень тяжело обуздать свой дар.
– Это печально, – согласилась Анацеа, настороженно разглядывая девушку. – Ты, Миа, ведь покажешь мне свою магию? Может быть, я смогу тебе что-то подсказать.
– К-конечно, – Миа учащённо задышала. На лбу её выступили капельки пота.
– Вот и славно, – Анацеа, наконец, опустила глаза. – Кантана, милая, позаботься о гостях. Распорядись, чтобы Сарина купила самой лучшей говядины. Пусть она сделает всё, чтобы они чувствовали себя как дома.
Кантана, улыбнувшись, согрела дыханием руки. Жестом она пригласила Нери и Мию следовать за ней. Путники муравьями засеменили к парадному входу по крутой лестнице.
Анацеа, как ни в чём не бывало, вернулась к корзинам с купленными экономкой продуктами. Взгляд её вернул былую холодность. Никто и никогда не мог догадаться, куда направлены её переживания и существуют ли они вообще.
– Мама, – подала голос Зейдана. Она вытирала руки расшитым полотенцем. – Могу я помочь юноше с его ранами?
– Не только можешь, но и должна, – проговорила Анацеа, щурясь от разгорающегося утреннего света. – Сделай всё, что в твоих силах.
Глава 7
Дивный новый мир
1
– Потерпи немного, Нери, – с заботой в голосе произнесла Зейдана, разрезая ножницами рукав толстовки. Уголки её губ приподнялись в виноватой улыбке.
Нери горбился на резном табурете в залитом светом помещении, которое использовалось как ванная комната. Стены и пол исполняло изящное подобие стеклянной мозаики, от пестроты которой рябило в глазах. Под одиноким арочным окном воздрузилась пирамида металлических тазов. Фигурная ёмкость у стены, не к месту украшенная лепниной, чем-то напоминала ванну допереломного образца. Проржавевшая металлическая труба с вентилем, подходящая к ней, красноречиво оповещала о том, что водопровод в этой дыре, всё-таки, существует.
