– Готово, – объявил Нери, откладывая листочки с заданиями.
– Что, и это всё? – удивилась Кантана. – Так быстро? Дай взгляну!
Потянувшись за заданиями, ненароком задела руку Нери своей. Разрушители, определённо, постарались: прикосновение его кожи обожгло подобно раскалённому металлу. Дерзкий язык пламени взметнулся вверх по предплечью, на миг парализовав. Но Кантана не спешила убирать руку: ей хотелось чувствовать эту внезапную силу снова и снова.
Видимо, почувствовав нарушение личных границ, Нери отодвинулся.
– Сказал же – ерунда какая-то, – он задумчиво пожал плечом. – А ты – совершенно беспомощна, если даже такое одолеть не можешь.
– Уж поверь, Нери, – Кантана складывала задания в аккуратную стопку, – лучше не знать арифметики, чем не уметь драться! Особенно если ты – парень.
– Это на что ты намекаешь? – раздражённо переспросил Нери.
– Я не намекаю, я прямо говорю!
– Тьфу. И это – твоя благодарность? – Нери лениво потянулся и поднялся из-за стола.
– Это ты меня благодарить должен! – высокомерие гостя начало побешивать Кантану. Раздражение кипело внутри как масло, настойчиво просясь наружу.
– За то, что руку прокусила? – Нери искоса посмотрел на неё. – Или за рану на плече? Или за то, что по голове съездила?
– Я, между прочим, не выдала ни тебя, ни твою подругу! – Кантана дерзко хихикнула, пытаясь разрядить обстановку.
– И не выдашь. Мы ведь тоже про тебя кое-что знаем, – заявил Нери. – Хотя, судя по тому, что я сейчас увидел, ума может не хватить всё в тайне сохранить.
– У тебя все вокруг враги, да? – Кантана не на шутку разозлилась, стремительно перетекая из состояния милой собеседницы в боевую форму хищной акулы. Каждый раз, показывая зубы, она явственно ощущала метаморфозы, и это не на шутку пугало. – Что ж, это только твои проблемы, если тебе сложно безвозмездно сделать человеку добро. Не удивляйся только, что все будут отвечать тем же!
Глаза Нери ударили Кантану хлыстом рассерженного взгляда. Ярость снова вспыхнула в груди, затмив взор. Вот и славно, что удалось зацепить его за живое!
– Пожалуйста, уйди, – твёрдо проговорил Нери. – Я не хочу потасовок.
– Расплакаться при девчонке не хочешь? – переспросила Кантана едко.
Осознание правоты сжало сердце железным кулаком. Оно и лучше. Хотелось причинить нахалу боль, но не простой физический дискомфорт, как в библиотеке. Она желала до крови расцарапать ему душу, вырвать клок из его внутренней сути, как только что сделал он, обвинив её в недалёкости. Через некоторое время ярость, правда, отступит, оставив её наедине с щемящим раскаянием, но желание отмщения было сильнее. Скорее уж грянет второе Возмездие, чем Кантана Бессамори позволит себя унизить!
– Не хочу ссориться, – пояснил Нери. – Оставь меня, пожалуйста, одного!
– Ты выдворяешь меня из собственного дома, между прочим! – заметила Кантана. – Ты здесь – никто, и напыщенность не увеличит твою значимость.
– Хорошо, – Нери пересёк кабинет стремительными широкими шагами. – Тогда я уйду.
– Вот и пожалуйста! – разъярилась Кантана. – Без тебя тут было просторнее.
– Ты, между прочим, сама притащила нас сюда, – заметил Нери. – Но спасибо за честность. Мы с Мией не будем долго стеснять твоё высочество. Как только мне удастся немного подзаработать и снять комнатушку – немедленно уйдём.
Хлопок двери походил на пощёчину. Книги на полках испуганно вздрогнули, покоряясь волне, метнувшейся по воздуху. Бархатные занавески плавно закачались, позволив красоте ночного сада просочиться сквозь узкий прогал.
Восемь грубых листочков, исписанных цифрами и знаками, согревали руки Кантаны. «И это – твоя благодарность?» – прогремел в голове знакомый голос. Раскаяние окатило сердце ледяным водопадом. Холод межсезонья, проникающий в комнату сквозь щели в рамах, стал враждебным.
Вот, что случается, когда нервы на пределе. Вот, когда горячее сердце и чумная голова играют против тебя самой.
– Нери?! – Кантана метнулась к двери и распахнула её, впустив в комнату сосновый запах. – Нери, постой!
Коридор был тёмен и пуст. Сарина уже погасила свечи. Лишь лунный свет, проникающий сквозь окно у лестницы, чертил на ковровой дорожке голубые линии.
8
Четвёртый сезон давно не знал столь ясных и лунных ночей. Лик убывающей луны, застывший в затуманенном облаке у горизонта, походил на готовое треснуть от сока яблоко. Ветви плодовых деревьев в саду горели голубым пламенем, вплетаясь в шёлк звёздного неба. Синяя тьма стелилась у корней, пряча под своим покровом нити извилистых троп.
Анацеа стояла у окна, сжимаясь от проникающего в комнату холода. Сон никак не шёл. Она не могла оторвать взгляд от сияющего в лунном свете лезвия ритуального кинжала. Голубая искра отблеска носилась по острому краю от треугольного кончика к основанию и обратно, когда Анацеа переворачивала оружие в руках.
Мысли путались в голове, носясь от одного полюса к другому. Слишком много роковых событий обещала жизнь. Три жалких дня осталось до Посвящения внучки Эладе. Всего три… Семьдесят два часа до того момента, как единственный сын уйдёт к Покровителям. Она боялась этого события с того момента, как жрица, принимающая роды, впервые приложила Элатара к её груди.
Анацеа прекрасно помнила все Посвящения, на которых присутствовала. Она была уверена, что брызги крови, бьющие из перерезанных сосудов, горечь слёз и надсадный стук топора по Алтарю не забудутся даже тогда, когда Покровители заберут её к себе. Она помнила, как рыдала и билась в истерике её вторая свекровь во время посвящения Зейданы. Вершитель не смог перерубить шею Зейдилея с первого раза. Сможет ли она сдержаться, когда отточенный металл рассечёт шею Элатара?
Живые картины прошлого всплывали в памяти одна за другой, как раздутые мёртвые тела, выдворенные течением на поверхность стоячего водоёма. Возможно, Элатар прав в своём желании отказаться от Посвящения?! Нет, нет: нельзя даже допускать таких мыслей! Анацеа поёжилась то ли от холода, то ли от подступившего к горлу страха.
Всё должно делаться так, как велят Устои и Положения. Люди начали следовать новым законам после Возмездия и получили в награду знания, о которых не могли и мечтать ранее!
Хватит думать о горьком! За семьдесят два часа может случиться второе Возмездие. Пора переключиться на близкие цели. Анацеа вдохнула запылённый воздух, сдобренный лунным светом, и застыла, прогоняя дурные воспоминания.
Почему бы не подумать, что делать с Дланью, например. Ведь теперь доподлинно известно её имя! Теперь она знает, что юная колдунья, наводящая ужас на весь Девятый Холм, куда ближе, чем думалось, и намного слабее, чем можно себе предположить. Миа Бордон! И наделили же её Покровители столь милой внешностью и жалобным взглядом! Не иначе, как маскирующая окраска. Как у зелёной гусеницы, что жадно поедает капустный лист.
