Азаэль сосредоточенно следил за искрами, что отскакивали от мусорной горки и вместе с дымом улетали вверх, тая в воздухе. Острый подбородок чертил прямые линии, поднимаясь и опускаясь. Тёмный дым костерка сбился с траектории и заелозил по земле, покоряясь ветру. Серые кружевные волны, пахнущие гарью, на мгновение потопили в себе силуэт паренька.
Внезапно он застыл, задрав лицо вверх. Мию на мгновение парализовало: взгляд раскосых глаз Азаэля стрелял точно в её переносье! Она была застигнута врасплох, но не спешила стыдливо опускать взор. Меньше всего ей хотелось, чтобы Азаэль понял, что она подглядывала! Растерянно Миа вцепилась в подоконник, не в силах прервать этот зыбкий контакт.
Азаэль не выдержал первым: как ни в чём не бывало, он отвёл глаза и сделал вид, что наблюдает за замысловатой игрой пламени. Миа с облегчением выдохнула: можно расслабиться.
Скрип двери нарушил тишину комнаты, отскочив от стен феерией острых игл. Пронизывающий холод змеёй прополз между лопатками. Миа точно знала, кто это. Пальцы ещё крепче стиснули краешек подоконника.
Вошедший потоптался за спиной, а затем встал рядом. Взгляд незваной гостьи обжигал настолько, что Миа ощущала кожей каждое движение её глаз.
– Дитя моё, – голос Анацеа упруго оттолкнулся от стекла, подтверждая догадки Мии, – ты не спустилась к завтраку.
– Вы не мать мне, – сказала Миа, чувствуя, что снова перегибает палку. – И я не голодна.
В отражении оконного стекла Миа заметила, что Анацеа хмуро качает головой. Миа прикусила язык, изо всех сил стараясь не проронить лишнего. Если нагнетать конфликт и дальше, произойдёт неминуемый взрыв, и снова придётся собирать собственное тело и разум по частям.
– Наблюдаешь за Азаэлем? – словно почувствовав её смятение, поинтересовалась прародительница клана.
– Что у него со спиной? – неожиданно вырвалось у Мии. – Он болен?
– А что у него не так со спиной? – не поняла Анацеа.
– Эти… отростки. Так не должно быть.
Анацеа звонко рассмеялась, на долю секунды разрядив обстановку. Миа неожиданно заметила, что тоже улыбается.
– Так ты раньше не видела нефилимов? – спросила Анацеа. – Я знала, что на Третьем холме их давно истребили, но не думала, что вы и знать о них не знаете.
Миа помотала головой, расстроенная тем, что практически выдала себя глупым вопросом.
– Нефилимы – порождения Разрушителей, – пояснила Анацеа. – До Возмездия людской род слишком многое позволял себе. Люди научились воспроизводить сами себя, не прибегая к ритуалу Единения. Для этого достаточно было маленького кусочка тела. Они научились изменять людской облик ещё до рождения и тайно предавались порочным экспериментам в специальных учреждениях…
– Мама что-то подобное рассказывала, – перебила Миа, вспомнив уроки истории. О чудесах допереломной генной инженерии им, конечно, не сообщали. Должно быть, информация находилась в закрытом реестре, а Перелом уничтожил результаты запретных экспериментов. – Лаборатории. Эти учреждения так назывались.
– Там однажды и появились нефилимы, – Анацеа с одобрением кивнула. – Их держали в изоляции, справедливо опасаясь, что люди не примут их. Но Возмездие разрушило все планы. Выжившие нефилимы получили свободу и влились в общество. Однако нам не положено забывать об их истинном происхождении. Покровители не властны над ними, ведь они созданы руками человека, запутанного Разрушителями.
Миа задумчиво разглядывала треугольные выпуклости на спине Азаэля, не в силах проронить и слова. Значит, вместо этих уродливых отростков должны быть крылья. Она зажмурилась, вспомнив допереломные изображения ангелов, которые показывали им на уроках истории.
– Но Азаэль – достойная личность, – отметила Анацеа. – Работает не покладая рук. Он едва прошёл девятнадцать годовых циклов, но уже состоит в отряде дозорных и в одиночку спускается в Пропасть.
– По нему и не скажешь, – Миа удручённо кивнула, чтобы поддержать разговор. Для них с Анацеа общих тем не существовало: и не нужно было быть пророком, чтобы это заметить. Миа по-прежнему стояла у окна, почти прижимаясь лицом к стеклу, и боялась повернуться. Она знала, что встретит тяжёлый взор Анацеа: отточенный, как сабля и холодный, как лёд. Да и Анацеа, кажется, почувствовала неприязнь и вежливо отошла вглубь комнаты. По крайней мере, её вытянутая тень уплыла за трюмо.
– Позавтракай скорее, Миа, – повторила прародительница клана, – нам предстоит тяжёлый день. В полдень нам подадут колесницу, и мы весь остаток дня проведём в Совете.
Миа нахмурилась, втайне надеясь, что Анацеа заметит негодование.
– Почему все вечно решают за меня? – буркнула она, едва подавляя обиду.
– Так надо, дитя, – успокаивающе пробормотала Анацеа, перебирая украшения на полке трюмо. – Перст Покровителей указал на тебя.
– Какой перст?! – Миа снова не смогла сдержать эмоции. – Что за бред?! Я не подписывалась на такие злоключения! Я всего лишь попала сюда из… случайно попала! Я ненавижу этот город и его дикарские обычаи! Пошли вы все подальше со своими Покровителями! Я…
Молчание повисло в спёртом воздухе, проникнутом запахом струганных досок и сосновой хвои. Отголоски эха повторили слова Мии, разлетевшись по углам.
Страх покоробил кожу: Миа произнесла запретные слова. Невольно вырвавшиеся смелые фразы – красная тряпка для возрастной зашоренной пуританки! Интуиция открыла веер вариантов: один страшнее другого. Неизвестно, чем закончится эта безумная словесная перепалка. Миа уже видела, как Анацеа хватает её за волосы и тащит в Пропасть, к ссыльным отступникам. Она сжалась в комок, ожидая худшего.
– Я хочу домой! – отчеканила, чувствуя, как слёзы скапливаются в уголках глаз.
Вытянутая тень накрыла её. Оконное стекло отразило сжатые в тонкую нить губы Анацеа и ледяной блеск янтарных радужек. Миа зажмурилась, готовясь принять удар.
Но рукоприкладства и упрёков не последовало. Голос Анацеа был ровен и спокоен.
– Они тоже решили всё за тебя, – сказала она, – там, наверху. Мы ждали тебя. Ты – Длань Покровителей, Миа!
6
Неистовый поток холодного ветра ударил в лицо, обжигая щёки. Воздух пронзительно засвистел в ушах. Мачты сосен закачались перед глазами, смазавшись в дрожащую полосу. Мгновения полёта показались Нери вечностью.
Подошвы встретили хрустящую пожухшую траву. Боль острой стрелой взлетела по лодыжкам, сковав кандалами голени. Когда его опрокинуло на бок и понесло кубарем по сухой, пахнущей старым сеном, лужайке, он не смог сдержать крика. Коричневая глина дороги закрутилась перед глазами, перемешавшись с распахнутой синевой неба. Ухватившись за сухие стебли цикория, Нери затормозил на боку и перевёл дыхание. Грубые травяные волокна разодрали кожу между пальцами.
Рыжий огонёк плясал между стволами сосен, постепенно убегая в чащу. Венена заметно сбавила скорость: должно быть, не подозревала, что преследователь отважится прыгнуть следом. Что ж, это ему на руку!
