Венена упорно пятилась, держа наготове снаряд. Холодный металл поблёскивал в её ладони, стреляя острыми лучами по глазам. По выражению её лица Нери понял, что на конструктивный диалог она идти не намерена.
– Холмов всего девять, – умоляюще выдавил он, пытаясь заглянуть Венене в лицо.
Искорка ужаса сверкнула в глазах Венены, и она попятилась. Сухие листья зашуршали под нелепыми сандалиями, набиваясь в промежутки между кожаными ремешками.
– Помнишь? – с надеждой спросил Нери. – Помнишь ведь!
Ничего не ответив, Венена оттолкнулась от земли и подпрыгнула в воздух. Непонятная сила подхватила её тело и унесла на высоту в полтора человеческих роста. Нери лишь проводил её изумлённым взглядом: увиденное не укладывалось в его голове. Много что на Девятом Холме не вписывалось в его систему мировоззрения. Но сейчас не было времени размышлять, где истина, а где ложь.
Замызганный бежевый подол парашютом мелькнул в воздухе, прочертив дугу. Венена приземлилась на ветвь дерева и смерила Нери победоносным взглядом.
Приблизившись к дубу, на котором восседала беглянка, Нери обнял шершавый ствол и задрал голову.
– Папа не на Фате, – прошептал он, глядя в широко распахнутые, испуганные глаза, – папа не вернётся.
Щека Венены напряжённо задёргалась. Пухлые розовые губы исказила презрительная усмешка.
В следующую секунду снаряд с невероятной скоростью полетел вниз. Разорвав воздух, металлический шарик отскочил от темени Нери и отпрыгнул в сторону. Клубы знакомого зелёного дыма потекли меж растопыренных веток кустарника.
Дикая боль ошпарила голову. Перед глазами замелькали неугомонным роем серебристые звёздочки. Лес задрожал и рассыпался в потоке едких слёз. Потеряв равновесие, Нери грузно рухнул наземь.
Зелёный дым достиг лица и ядовитой змеёй заполз в нос, одурманив. Боль, вперемешку с непонятным блаженством, волной прошлась по телу. Кашель подступил к горлу, мешая дышать. Пятна чёрных синяков окропили поле зрения. Мысли отчаянно цеплялись друг за друга, пытаясь сохранить последнюю нить здравого смысла. «Я – самый настоящий слабак, – думал Нери, укоряя себя. Слова вспоминались и связывались в стройные предложения медленно и неуклюже. – Знала бы ты, Венена, сколько я сделал для тебя. Там, в другой жизни. Знала бы ты себя другую. Ведала бы ты всё то, что тебе пришлось пережить по ту сторону».
Веки, бессильно схлопнувшись, закрыли обзор. В непроглядном мраке, растянувшемся перед глазами, проступили забытые образы прошлого. Каждая картинка пылала своим оттенком, рождала свой вкус и запах, будила свои эмоции. Ноты души послушно зазвенели перебором струн, а нить времени потянула назад, воскрешая забытое детство, пахнущее солнечными лучами.
Вот помпезные очертания детской площадки. Игровой городок, как улей, кишит молодыми мамочками и их ребятишками.
Преобразившись в мгновение ока в неуправляемого трёхлетнего мальчишку, Нери бесстрашно виснет на самых высоких перекладинах верёвочной лестницы. Ноги в крошечных ботиночках болтаются в воздухе, но чувство опасности ему не ведомо. Две рыжие головы горят внизу: Венена испуганно жмётся к ноге матери. Сестра не может соревноваться с ним в ловкости: она и ходить-то не научилась к своим трём годам.
«Мама! – кричит мальчик довольно. Звонкий детский голос эхом разлетается по площадке. – Смотли, как я высоко!». Только мать игнорирует его энтузиазм. Её укоризненный взгляд направлен в сторону двух молодых женщин, искоса поглядывающих на Венену. Нери ещё слишком мал, чтобы понять, о чём они перешёптываются. Но мальчик замечает, что веселье стало стихать с их приходом. Мамашки заботливо уводят своих детей подальше: вытаскивают упирающихся малышей из подвесных капсул, гонят прочь с центрифуг, снимают с батутов…
Лишь спустя годы Нери станет известна истинная причина этой стадной мобилизации. Люди не понимают чужой беды, пока она ходит мимо их дома. Хоть недуг Венены не передаётся воздушно-капельным путём, никто не хочет приближаться к ней и даже стоять рядом.
Очередной скачок по оси времени. Нери едва исполнилось двенадцать, и он ведёт Венену на прогулку в парк. Мама теперь редко появляется в общественных местах вместе с дочерью.
Лёгкий мороз схватывает лужицы плёнкой льда, покрывает переплетения ветвей налётом инея. Лохматые облетевшие кроны подпирают серое ноябрьское небо. Нери замёрз и очень хочет вернуться домой, но сестра ещё не нагулялась. Венена постоянно пытается убежать и не реагирует на замечания. Впрочем, как всегда. У девочки есть своё собственное мнение, и она ни с кем не собирается его согласовывать. Она одна в своём закрытом мирке.
Нери пытается совладать с сестрой, но тщетно. Всё его детское существо на грани отчаяния.
Общественный парк полон в утренний час: горожане спешат на работу. Мальчику кажется, что пристальные, беззастенчивые взгляды прохожих нацелены на них. Что все эти люди хотят расстрелять их глазами, уничтожить, смяв с комьями осенней грязи и пожухшей листвой. А, может, и не кажется…
«Посмотри-ка на эту девочку, – слышит Нери тихий шёпот за спиной. – У неё что, диссоциация?»
«Наверное, поломка, – шепчет в ответ другой голос. – Должно быть, и туалетом не умеет пользоваться».
Холодный кол входит промеж лопаток. На лбу выступает пот. Небо перед глазами крошится на миллион прозрачных осколков. Нери крепко сжимает руку Венены в своей и думает лишь об одном: нельзя оборачиваться. Нельзя показывать, что он уязвлён. Его страх и обида – пища для стервятников.
«Бедные родственники, – продолжается за его спиной горячее обсуждение, – каково это, тащить на шее урода?»
«Родственники обычно сами виноваты в поломках. Наверное, неблагополучная семья. Но в любом случае это ужасно. Это создание ведь даже человеческой особью назвать нельзя».
Ярость затмевает взор Нери. Мокрая парковая аллея и деревянные скамейки, зазывающие яркими красками, скручиваются в спираль. Точка кипения достигнута. Мальчик останавливается, по-прежнему удерживая руку Венены, и позволяет собеседникам обогнать их. Всего лишь две женские особи средних лет. Одна из них – крашеная блондинка в ярко-алом пальто – спесиво поглядывает из-за плеча, думая, что Нери этого не замечает.
Нери отпускает руку сестры, позволив ей отойти к скамейкам, а сам заходит в подлесок. Ботинки тонут в полузамёрзшей грязи, тонкая короста льда ломается под подошвами, отчаянно серебрясь. Наклонившись, мальчик черпает полную пригоршню густой земли и быстро лепит шар. Грязь забивается под ногти, пальцы сводит от холода. Но он не обращает внимания на неудобства: работа сделана на совесть. Размахнувшись, Нери посылает снаряд в спину блондинке. Тёмное пятно расплывается по богатому алому ворсу. И прежде, чем испуганный вскрик срывается с губ женщины, второй комок липкой слизью оседает в волосах другой говорливой подруги.
«Сами вы уроды! – орёт Нери вслед любопытным дамам, задыхаясь от ярости. Визгливый мальчишеский голос тонет в глубине древесной поросли, отзываясь эхом. Прохожие удивлённо косятся на него, но никто даже не пытается сделать ему замечание. – Да чтоб у вас обеих все дети с поломками родились! Слышите меня?! Чтоб вы на руках их таскали всю жизнь и вытирали им слюни! Вы ещё сполна вкусите горя!»
