Миа сжала губы так, что боль поднялась к переносице. Голод казался невыносимым.
– Так же, как огонь, – подсказала Тиарэ. – Только используй другой поток. Прочитай то заклинание, которым мы пытались его открыть. Помнишь?
Конечно, Миа помнила. Губа отчеканили заклятие, а затем – ключ. Слово за словом, звук за звуком; от раскатистых шипящих до объёмных гласных! Набежавшая эйфория помутила рассудок. Головокружение снова заставило мир пойти по спирали и скрутиться. Однако, несмотря на чёткое ощущение присутствия силы, ничего на этот раз не получилось. Лишь пустой звон растревожил пространство, как гонг. Показалось, что перед глазами мелькнула череда бегущих теней. Между руками повисла пустота.
– Нет, – выдохнула Тиарэ. – Почему-то не получается.
– Потому что я устала! – Миа изо всех сил старалась не терять самообладания. – Умоляю, позвольте мне отдохнуть. У меня сейчас и огонь не получится, не то, что портал.
Новая череда теней закрутилась на стене, как кадры забытой киноленты на древнем проекторе. Бегущие сквозь лес люди. Только куда они несутся. И зачем?! И почему она видит это?! Сон ли это на ходу или прогрессирующая диссоциация?
– Миа! – голос Анацеа прогнал видение и вернул чёткое ощущение реальности. – Ты понимаешь, как это важно для нас и для тебя?!
– Что?! – Миа пошатнулась. Белые контуры теней, наконец, растаяли.
– Девочка действительно вымотана, – констатировала Шандрис, оборвав речь Анацеа. – Давайте перенесём пробы.
– Но мы должны…
– Перенесём заседание, – повторила Шандрис, и слепые глаза сощурились под кружевной повязкой. – Анацеа, покорми её хорошенько, и пусть ляжет спать. Она истощена вашей самодеятельностью.
Миа, наконец, позовлила себе выдохнуть с облегчением. Кто бы знал, как она была благодарна Шандрис за вмешательство. Эти двое точно не осмелятся ослушаться Старейшину.
– Вы называете это самодеятельностью?! – возмутилась Анацеа. – Это – наша возможность спасти город, а не пустой каприз!
– Шанс, который легко может быть упущен, – пояснила Шандрис. – Думаю, вам хорошо известно, что происходят с теми, кто не имеет возможности восстановить силу. Оставьте девочку в покое, пока не сгорела.
Миа так и не осмелилась спросить, что происходит с этими несчастными. Может быть, они утекают в мир теней, превращаясь в белый силуэт? Но подхватила, пользуясь случаем:
– Да-да. Разве много я прошу? Мы можем попытаться и в другой день.
– Эх, Миа, – бородачка разочарованно выдохнула. Огромные ладони хлопнули по круглым бёдрам. – Недуг не будет ждать тебя. И противники с Первого Холма – тоже.
– Зато тени будут ждать, – бессвязно пробормотала Миа.
– Тени?! – переспросила Тиарэ.
– Тени предков, – нашлась Миа. – Ну, Покровителей, то есть.
– Эх, шутница!
Три пары уставших глаз, одна из которых была слепа, задумчиво погладывали на Мию. Та лишь сжалась, чувствуя неловкость от внезапного внимания. Хотелось бежать из этого зала, перепачканного сажей и золой, и поскорее.
– Ну и что мне с тобой делать? – строго проговорила Анацеа, выходя из-за стола. Каменное спокойствие вернулось на лицо и заново приросло к нему нерушимой маской.
– Накормите для начала, – честно сказала Миа. – И уложите спать.
– Поехали, сказочница незадачливая, – сдалась Анацеа наконец.
4
Покатая крыша старого домика, укреплённая смолой, поросла бархатом древнего мха. Два деревянных окна с мутными стёклами таращились в сад. Дорожка подле покосившегося забора пестрела щебнем.
Кантана поёжилась, кутаясь в шубку. Солнце сегодня было ледяным не под стать четвёртому сезону, и лишь изредка бросало рассерженные взгляды сквозь облака. «Отстаньте от меня!» – словно кричало оно, нехотя вырисовывая на земле сеть теней. Кантана невесело улыбнулась забавным домыслам: точно под стать настроению!
– Значит, я должна сделать это? – она с вызовом посмотрела на старшую сестру.
– Да, – Зейдана кивнула. – Я уже расплатилась за тебя, твоя очередь.
– О чём ты? – холодный воздух встал поперёк горла. Сердце заколотилось вдвое чаще.
– Сейчас всё поймёшь.
Цокая набойками сапожек, девушки прошли по тропке к домику. Добротное деревянное крылечко обвивала поросль иссохшего винограда. Ностальгия обволокла Кантану и потащила назад по линии времени. Сколько же часов они провели вместе с Тилен в этой кружевной тени, разговаривая обо всём на свете! О том, какие лучше пошить наряды к празднику Равноденствия, чтобы выглядеть не хуже посвящённых. О рецептах вкусной и недорогой домашней еды, которой можно было бы порадовать близких. О девочках из Наставни. И о мальчиках, конечно, тоже! Порой они делились друг с дружкой запретными мыслями, которые волнуют любую девушку, приближающейся к рубежу замужества, и вместе искали ответы на вопросы, которые не могли обсуждать при посторонних. Они слишком доверяли друг другу, чтобы перечеркнуть всё, что их связывало, одним махом!
Просто однажды всё пошло не так.
Зейдана постучала в дверь. Петли зловеще заскрипели, и в проёме показалась мать Тилен – Ленор Лазовски. Смуглое лицо её морщила суровая мина. Брови двумя жирными гусеницами извивались над переносьем.
– Моё почтение, – с необычайной робостью пропела Зейдана. – Да помогут Вам Покровители…
– Это вам они помочь должны, – пробасила в ответ Ленор.
Горячее облако тревоги протянуло неосязаемые щупальца к сердцу и обволокло его. Колкие нотки в голосе Ленор ранили слух. Обычно мать Тилен была приветлива. Неужели Зейдана пошла на обман и слукавила, пригласив её в чужой дом? Но зачем?
– Зейдана, что… – задохнулась Кантана, неожиданно понимая всё.
– Всё хорошо, Кантана, – голос сестры дрожал. Тёплые руки легли на плечи. – Просто сделай, пожалуйста, то, о чём я просила тебя.
Ленор толкнула дверь. Отслоившиеся от нижнего края щепки, скрипя, очертили на полу дугу. Хозяйка бесцеремонно мотнула головой, приглашая сестёр войти. Как только дверь хлопнула о косяк и пыльный мрак заполнил захламлённую прихожую, голова закружилась.
– Госпожа Бессамори, я хочу, чтобы Вы знали, – с укором произнесла Ленор, обращаясь к Кантане. – Я не погнушаюсь использовать своё заклятие жизненной силы, чтобы отстоять честь любимой старшей дочери. Да, я умру, но и ваш род не будет знать счастья до седьмого колена. И безупречная защита Вашей очаровательной сестрицы здесь не поможет. Любая родившаяся девочка будет умирать до двадцатого годового цикла страшной смертью. Любой родившийся мальчик – мучиться от уродующих недугов. Всё сейчас зависит только от Вас. Думайте.
– Так поэтому ты её лечишь?! – Кантана посмотрела на сестру, попытавшись вложить в свой взгляд ярость. Но разрушительные эмоции отступили, едва Кантана увидела пухлые щёки сестры, розовеющие наливными яблоками в полумраке. Они переливались от слёз.
