Толпа ссыльных в дальней части квартала выволакивала из ветхого домика человека, обвязанного простынями. Даже не человека – тело. Кантана не раз присутствовала на ритуалах прощания и могла отличать кислое от пресного. Один вывод напрашивался на ум: кто-то из селян умер, и теперь активисты готовятся предать тело земле. Только к чему тогда вся эта паника и канитель вокруг самого заурядного события?
Изгнанные расталкивали друг друга, стараясь отойти подальше от мужчин, волочащих тело. Лица их закрывали маски. Не без удивления Кантана приметила в кишащем столпотворении брата. Элатар вместе с парой молодых парней выносил из дома умершего мелкие предметы мебели и расставлял у крыльца. Заметив Кантану издали, он отвернулся, словно не имел к ней ни малейшего отношения. Так, будто презирал её за попытку вызволить на свободу.
Что ж. У каждого свой рай. Принять чужую позицию всегда тяжело, но иногда приходится совершать насилие над разумом.
Вздохнув, Кантана двинулась дальше. Хлипкий мирок, в котором она существовала последние полторы недели, качнулся ещё раз, и теперь – сильнее. Брата выкинуло за пределы настоящего. Предстояло вырвать Элатара из памяти, словно его никогда не существовало. Так делают все кланы, чтобы залечить язву позора. Однажды о нём позабудут и горожане, но произойдёт это куда позже, чем семья окончательно отвергнет старые воспоминания. Стервятники дольше помнят пролитую кровь, нежели собратья павших животных.
Размышляя об этом, Кантана ступила на извилистую тропку в ивовых порослях. Дождь смывал с лица отвратительную пыльную сухость. Запах грозы прогонял успевшую приесться вонь нечистот. Теперь рубеж был близок. Оставалось только надеяться на то, что дозорные не успели вернуться. На всякий случай стоило подготовить оправдание, вот только дельные мысли после всего, что произошло, в голову не приходили.
Шорох ломающихся ветвей заставил Кантану отвлечься от бесплодных раздумий о вечном.
– Деущка, – прорвалось сквозь шум ветра сиплое чавканье. – Пофтойте, деущка.
Встрепенувшись от неожиданности, Кантана развернулась. Струи ливневой воды побежали по шее, холодными змеями спускаясь под лиф платья. В груди закололо от страха.
Она была не одна в зарослях. Сквозь густую поросль по направлению к тропе, шатаясь, продирался мужчина. Ветви стонали и ломались, расступаясь перед ним. Тело незнакомца заносило то в одну сторону, то в другую, как флюгер на ветру. Сухая и толстая от отёков кожа, обтягивающая скулы незнакомца, горела россыпью красных пятен.
– Воды, дэущка, – простонал мужчина, вываливая изо рта растрескавшийся язык. Кровавая пена островками покрывала его губы. – Пить. Пить…
Несмотря на волны горячки, то и дело ударяющие в голову, выводы были слишком очевидными, чтобы не понять, что к чему. Недуг Пропасти одолел бедолагу, превратив в безумца. И заражённый направляется прямым курсом к ней… Только на этот раз рядом не было Зейданы с заклятием защиты от скверны.
В голове грудились тяжёлые мысли, и места для страха и паники не находилось. Никакого оцепенения, напротив: тело наполнила парадоксальная лёгкость, окрылив и освободив скрытые резервы. Кантана с готовностью отступила, не позволяя незнакомцу зайти за спину.
– Назад, – выставила руки перед собой. – Не приближайся.
– Пи-и-ить, – прочавкал мужчина, неуклюже выбираясь из порослей. Ступня, покрытая воспалённой кожей, чавкнула по покрытой илом гальке, опрокинув тело на одно колено.
Воспользовавшись возможностью, Кантана стрелой метнулась в заросли. Ивовые ветви смыкались перед лицом, наотмашь ударяя по вискам. Бесконечная поросль прутьев казалась живой. Хоть бы просвет впереди мелькнул!
Шаги за спиной становились всё громче – преследователь не отступил. Тщетно ища путь в дебрях, Кантана подумала о том, что, возможно, потеряла верный курс. Дождевые капли стекали по коже, пропитывали волосы, превращая взлохмаченные пряди в отвратительные сосульки. Горькая истома истерики заскреблась в горле, выходя наружу криком. Зловещий треск веток зазвучал совсем близко, и Кантана мужественно сжала губы, проглотив вопль. Нельзя позволять безумию взять над собой верх! Любой звук облегчит преследователю задачу, и если она поддастся панике – подпишет себе приговор.
Впрочем, медлить нельзя было тоже. Каждая ускользающая секунда на миллиметр приближала к гибели.
Одышка стиснула грудь, и сиплый стон неудержимо задрожал на губах. Пыхтение и покряхтывание преследователя не давало перевести дыхание. Ещё мгновение, и рука, покрытая отвратительной плёнкой струпьев, сожмёт плечо. Хорошо будет, если он решит вопрос её жизни сразу.
А если нет? Если ему вздумается отхаркнуть ей в лицо заразную пенистую мокроту, передав смертельную эстафету?! Кантана представила, как по щеке бежит тёплый ручеёк чужой слюны, скапливаясь в уголке губ. От мысли о гибели в страшных мучениях икры сковала судорога.
Сдаваться нельзя. Вот только кто даст гарантию, что она сумеет справиться с крепким мужчиной, не подпустив его на опасное расстояние?!
– Дэущка-а, – вынырнувшая сбоку рука обломила ветвь в опасной близости от лица. Перед глазами мелькнула желтоватая чешуя струпьев с багряной корочкой крови, похожей на джем. – Пы-ыть! Пыть!
– Отойди! – Кантана отпрыгнула. Тело, поддавшись силе тяжести, проскользнуло меж веток. Болезненное давление гибких прутьев пронеслось по плечам. – Прочь!
– Пы-ы-ыть!
Теперь Кантана могла хорошо разглядеть вспухшее лицо преследователя. Глаза, кажущиеся слепыми, смотрели в никуда, но Кантане было ясно – он видит всё. Сухие губы изгнанного изогнулись, и из уголка рта побежала густая пена с кровавыми ошмётками.
– Прочь! – взвизгнула она и резко подалась вперёд, серной пролетев меж ветвей.
Запыхавшись, преследователь дёрнулся и упал на одно колено. Грязь отозвалась сердитым чавканьем. Ладони заражённого плюхнули по вязкой жиже, подняв фонтанчики брызг.
Воспользовавшись полученным преимуществом, Кантана ускорила бег. Плети ветвей исколотили уставшее тело до кровоподтёков. С надеждой она вглядывалась в беспросветные дебри, умоляя их расступиться и показать путь. Но, кажется, заходила лишь глубже. Радовало одно: шагов больше не было слышно, как и устрашающих сиплых вздохов.
Кантана уже не думала о том, какие слова нужно припасти в оправдание, если дозорные окажутся на месте. Паника поглотила ненужные опасения. Лишь одно желание занимало рассудок: быстрее выбраться на тропку. Или, хотя бы, к рубежу. Идя вдоль сетки, можно будет легко прийти туда, откуда она начала свой путь.
Есть! Густая поросль, наконец, расступилась, и Кантана упёрлась в сетку рубежа. Пробежав несколько десятков метров вдоль забора, она, наконец, вышла к пункту дозорных. На её счастье, охраны на месте не было.
Но она была не одна. По ту сторону сетки стоял, укоризненно поглядывая на неё, совсем другой человек.
Впервые в жизни Кантана была так рада видеть Нери 42.
