– Да уж, – Нери пожал плечами. В груди забилась удушающая тоска, которую хотелось вырвать вместе с сердцем. Вырвать и растоптать, предавая боль земле.
– Жалеешь? – Кантана дерзко вскинула голову и усмехнулась. Улыбка вышла невесёлой, но удушье отступило.
– Наверное, – признался Нери неожиданно для себя.
Они посмотрели друг на друга сквозь влажный мрак. Глаза Кантаны слезились и казались слишком яркими для этой темноты. Лёгкого взмаха ресниц хватило бы, чтобы прочитать её мысли. Она думала о том же, о чём и он.
– Попрощайтесь, пока я схожу за необходимыми вещами, – отозвалась Венена. – Я тут неподалёку всё припрятала. Минут пять уйдёт, не больше. И чтобы когда я вернулась, все были готовы!
Не успев выслушать возражения, она исчезла в ночи. Да, впрочем, никто ей и не противоречил.
Они сгруппировались. Все молчали, но слова были не нужны. Ситуация казалась очевидной и прозрачной. Через пять минут каждый отправится своей дорогой: Нери и Миа – в неизвестность, Кантана и Азаэль – обратно в особняк. И всё будет кончено: раз и навсегда.
– Миа, – Нери легонько тронул подругу за рукав. Чувство вины по-прежнему не давало покоя, свиваясь змеёй в районе сердца.
– Не сейчас, – произнесла она в ответ, сбрасывая его ладонь и поворачиваясь к Кантане. – Кантана, я должна сказать тебе кое-что важное. Потому что, если не я, ты, возможно, никогда об этом не узнаешь.
Девушки, шурша платьями, отошли за повозку. И какие у них могут быть секреты? Теперь Миа вряд ли расскажет… А Нери сжирало неподдельное любопытство. Он пытался вслушаться в тараторящий голосок Мии, но не мог разобрать слов. Лишь странные обрывки фраз, которые, впрочем, ничего ему не говорили.
Иммортель. Другой мир. Мужчина у окна. Дочь двух миров.
Дочь двух миров.
– Но почему я должна верить тебе? – с сомнением проговорила Кантана.
– Не веришь – спроси у своей матери, – Миа не полезла за словом в карман.
Они перешёптывались в ночи ещё пару минут. Потом Кантана, к удивлению Нери, стиснула Мию в объятиях.
– Может, хватит? – сделал он замечание, когда Кантана, наконец, разомкнула руки.
Миа, пятясь, поспешила к повозке. Так, словно взгляд Нери обжигал её. Одно было понятно: она не желала ничего обсуждать. Ни позорный поступок Нери этим утром, ни разговор с Кантаной. Азаэль ринулся следом, словно пытаясь уберечь её. Когда нефилим расправил крылья и положил ладонь на плечо Мии, ревность снова заколотилась под ложечкой.
– Ах, да ты ревнуешь? – Кантана, развернувшись на носочках, широко улыбнулась. А ведь права на этот раз! – Не переживай, Нери. Моего тепла хватит на всех.
Подскочив к Нери, Кантана обвила его шею холодными руками. Намокшие локоны коснулись плеча, и Нери услышал, как она шумно вдыхает воздух, словно пытаясь забрать его запах с собой.
– Ты – моё безумие, Нери, – едва слышно прошептала Кантана. – Ты – моя болезнь. И будет лучше, если мы никогда больше не увидимся. Для нас обоих.
– Кантана, – выдохнул Нери. – Мы не можем ничего изменить.
Он понимал это лучше, чем кто-либо. У них не было ни выхода, ни выбора.
Пытаясь защитить себя от страшного осознания, Нери стиснул Кантану в объятиях. Так крепко, что ощутил биение её сердца сквозь толстую ткань пиджака. Нет, ему не забрать это сердце с собой. Нет, он не будет больше нужен никогда и никому …
– Если бы ты только знал, – продолжала Кантана. – Если бы…
Нери опустил голову, погрузив лицо в её волосы. Слёзы подступили слишком близко. Привилегии демонстрировать свои чувства он, в отличие от Кантаны, не имел.
Дождь почти закончился. Лишь изредка ночной воздух расчерчивали стрелы одиноких капель. Вокруг воцарилась тишина, нарушаемая лишь едва слышимым перешёптыванием, шорохом сухой травы да одинокими шагами. Поэтому неизвестно откуда возникший возглас заставил Нери вздрогнуть и подпрыгнуть на месте.
– Бежишь от трибунала, Длань Покровителей?!
Глава 4
Новобранец и презумптор
1
Шале заказал несколько пончиков с клубничной глазурью, пару мультизлаковых бутербродов с имитацией лосося и двойной кофе, втайне надеясь, что привычный полдничный рацион вернёт чувство безопасности и спокойствие. Устоявшаяся привычка – это сила. Им Шале изменял крайне редко.
Впрочем, сегодня пришлось. В первый раз за три года обучения. Ибо обычно полдничал Шале засветло и дома. Сейчас же вокруг благоухал ванильными нотками ледник факультетской столовой. Жизнь перевернулась с ног на голову в одно мгновение. Спасибо тебе, дорогой папа.
Шале раздражённо постучал по гудящему металлическому агрегату и нажал кнопку выдачи заказа. В ответ на просьбу, аппарат выдал мерзкий сигнал отказа. По коже пронеслась волна мурашек. Шале удручённо вздохнул, вспомнив о новоявленном моратории. Запамятовал, бывает. Этого следовало ожидать ещё вчера, и глупо было надеяться на чудо сегодня. Придётся пожить без сладенького. Год…
Год! Подумать только: на своё девятнадцатилетие Шале не сможет вкусить любимый бисквит с кремом из соевых сливок! Чудесный, мягкий бисквит с запёкшейся корочкой из настоящего сахара; нежный и рассыпчатый. Вот незадача!
И в этом уже виноват не папа.
В раздражении Шале заводил пальцем по сенсорному монитору, меняя пончики на хрустящие соевые наггетсы с кетчупом. Автомат, рассерженно фыркнув, выплюнул на тарелку бутерброды, уложенные аккуратной стопкой, и поджаристые кусочки искусственного мяса в пряных разводах соуса. Под носом заиграл аромат вяленых томатов и горячего масла. Голодный желудок капризно отозвался урчанием.
Факультетскую столовую наводняла непривычная, густая тишина. Пустые столики, плывущие перед глазами, казались льдинами в ленивом потоке талых вод. Даже место бронировать не пришлось – выбирай любое, хоть самое завидное, у панорамного окна. Ведь нормальные люди давно разошлись по домам отдыхать и учить материал к семинарам. Шале с этого дня к числу счастливчиков не относился; отец с опозданием в добрый десяток лет решил заняться его воспитанием. Теперь о свободном времени предстояло забыть, и надолго: всю вторую половину дня нужно будет посещать облигатные факультативы по подготовке к экспедиции. Болтовня нудных профессоров, наверняка, доведёт до белого каления! Понять бы ещё, о чём они будут рассуждать с заумным видом. И кому только приспичило организовать это долбанное турне в запретную зону! Неужели никто не понимает, с какой опасностью это сопряжено?!
Неужели отцу не жалко единственного сына?!
Может, теперь и не жалко.
Известие о публичной провинности привело отца в ярость. Старик, как всегда, был категоричен до одури. Досада от отсутствия тотального контроля снесла ему крышу. «Мой сын интегрирует с простой женской особью?! – звенящий, как гонг, голос навек застыл в ушах гулким эхом. – Это мой-то единственный наследник?! Любовь, говоришь?! Да эта рыжая простолюдинка не на тебя заглядывается, а на мои финансовые единицы! Придётся выбить эту дурь из твоей головы, Шале! Будешь учиться, как и подобает приличной мужской особи! Уж мне-то в твои годы не до девок было!». Ну что ж, это – далеко не самый плохой вариант. Попасть на службу в войска для отражения потенциальной межпланетной угрозы было бы куда хуже. Хорошо хоть предок ремнём по старинке по заднице не прошёлся!
