Шале, пассивно уставившись на утонувший в сумерках город, перемешивал кофе. Как объяснить отцу, что Ро по-настоящему его любит и примет любым?! Даже отверженным, опозоренным и лишённым былых привилегий! Шале искренне пытался доказать ему это, но в итоге лишь психанул. Для отца битьё головой о стенку не имело ровным счётом никакого значения. Он плохо разбирался в людях и их мотивах. И в причинно-следственных связях – тоже.
Впрочем, это не мешало ему всегда считать себя правым. И требовать беспрекословного подчинения. Даже если его аксиомы не имели ничего общего со здравым смыслом.
– Добрый день, – знакомый голос всплыл в мареве тишины, выводя Шале из раздумий.
Кто-то присел напротив и поставил тарелку на стол. Знакомый запах жареных пончиков с шоколадным топпингом окончательно вытащил Шале из оцепенения. Подняв глаза, он не без удивления заметил, что теперь за столиком с ним сидит староста потока. Гандива 2, диссоциация его побери!
– А что, столиков свободных больше нет? – с пренебрежением фыркнул Золотой Дракон. Не то, чтобы подобное соседство пришлось ему не по душе, но происходящее по меньшей мере удивляло.
– Что-то имеешь против? – Гандива, казалось, совершенно не обиделся. Разве что густой багрянец опалил его выпирающие скулы. По каменному лицу старосты сложно было проследить наличие тех или иных эмоций в принципе.
– Да нет, – Шале, глядя на раскрасневшиеся щёки Гандивы, неожиданно захотелось загладить вину. – Просто странно, что ты сел рядом. Мы ведь не общались никогда с тобой.
– Теперь придётся. Тут всё равно никого кроме нас нет, – Гандива окинул зал холодным аквамариновым взглядом. – Эта пустота отталкивает. Поэтому, если не возражаешь…
– Да разве я выгоняю тебя, – буркнул Шале, принимаясь за бутерброд. Имитация лосося была настолько отменной, что на миг показалось, будто он вкушает трапезу с новогоднего стола.
– Спасибо, – краска снова залила лицо Гандивы, но Шале по-прежнему не мог понять, что им движет: смущение или подавленная ярость.
Кофе оказался пресным и ненаваристым. Шале закашлялся, допивая последние глотки. Нос снова разбудоражил аппетитный запах шоколадной глазури. Пончики на тарелке Гандивы выглядели, как безупречные лакированные муляжи.
Неожиданно вспомнилась недавняя лекция по физике. И глупая, но такая искренняя месть Нери. Где он сейчас, хотелось бы знать… Шале застыл в раздумьях, не отводя глаз от бликов света, играющих на шоколадных потёках.
– Точно такой же пончик Нери растёр по моему рюкзаку, – констатировал Гандива, перехватив взгляд Шале. – Глупо. Прямо как ребёнок неразумный.
– Он был очень возмущён твоим поведением, – пробормотал Шале, бултыхая пластиковой палочкой в пустом стакане.
– А что я сделал такого? – староста нахмурился. Морщинка пролегла тонким изломом вертикально по его лбу.
Шале разве что не взбесился от этих слов. Горячий поток вторгся в вены, обжигая каждую клеточку тела. Как можно быть настолько непроницательным?! Неужели Гандива не понимает, что сотворил откровенную подлость?!
– А ты типа не понял?! – выкрикнул он, в раздражении сметая крошки на пол.
– Он учиться должен, а не металлолом пинать, – спокойно заметил Гандива. – Первые два курса, когда мы были друзьями, у Нери были совершенно другие приоритеты. Мне, старосте потока, неприятно видеть, как перспективная особь дергадирует на глазах.
– Нери не деградирует, – Шале стало обидно за нового товарища. – Может быть, он наоборот развивается в нужном направлении? А тебе обидно, что ты отстаёшь!
– Ну да, конечно. Развивается в нужном направлении и пропускает занятия, – едва заметная ухмылка пробежала по губам Гандивы. Но раздражённый блеск в глубине его зрачков дал Шале знак, что слова достигли цели. – Это верный путь назад.
– Да если бы у него были такие связи, как у тебя, он бы…
– Я уточнял: в списке заболевших его нет, – перебил Гандива. – Значит, это прогул.
– Уверен, у него есть на это причины, – отметил Шале.
Гандива невозмутимо отпил кофе. Коричневый след остался в уголке рта. Словно чувствуя дискомфорт, он достал из кармана салфетку и тщательно утёр губы. Шале передёрнуло от этой наигранной педантичности.
– Об уважительных причинах предупреждают, – Гандива по-прежнему был непреклонен.
– Может, ему и набирать тебе не хочется после такого?! – Шале с яростью запихал остатки бутерброда в рот и принялся энергично жевать. Докладывать Гандиве о разговоре с деканами и ФСО совершенно не хотелось.
– Мог бы оповестить деканат, – Гандива пожал плечами. – Но деканы не захотели говорить со мной на эту тему.
– Значит, причина конфиденциальна, – тут же нашёлся Шале. – Не лезь в чужие дела. Хотя бы раз.
Гандива энергично взмахнул редкими ресницами и закатил глаза, словно собираясь молиться, как в допереломные времена. Казалось, что он вот-вот вылезет из скафандра раскрасневшейся кожи. Шале в недоумении повёл плечом: вроде, ничего обидного не сказал, а на тебе! Будто электрочайник в розетку воткнул, или варочную конфорку включил под наполненной кастрюлей.
– Нери – не чужой мне, – с неожиданной искренностью произнёс староста, посмотрев Шале в лицо. Непонятная ностальгия оттенила его прищур. – Мы многое прошли вместе. Не думай, что за один день ты узнал о нём больше, чем знаю я: подобные вещи просто так не вырвать с корнем. Но… я действительно не ожидал от Нери того, что он делает в последнее время. Нарушение мораториев, публичные провинности, мелкое хулиганство, порча чужого имущества, прогулы. А ведь хороший парень.
– Не делай преждевременных выводов, – Шале сжал губы, ожидая как минимум подзатыльника с тяжёлой руки Гандивы. – Ты сейчас так категорично обвинил его во всех смертных грехах! Тебе бы инквизитором, да в средневековье. Небось, состояние бы себе нажил, подводя под пытки стратегически важных лиц.
Гандива неожиданно рассмеялся: видимо, шутка пришлась ему по вкусу.
– В любом случае, Нери для меня – раскрытая книга, – фыркнул он. – Он только в социализаторе так нарывался.
– Социализатор?! Слушай, главнюк, гони в следующий раз более правдиво, – Шале разъярённо махнул рукой. – Насчёт Нери мне ещё верится, но ты… Прости за откровенность, но за тебя бы непременно вступился твой дядя!
– Тем не менее, я провёл там две смены, – Гандива блеснул зубами. Странно, но более чем прозрачный намёк на поддержку с верхов его ничуть не разозлил: он словно пропустил его мимо ушей. – Для сравнения: Нери – всего одну. Это, кстати, не самое ужасное место в Иммортеле.
– Тебя отлично социализировали, – буркнул Шале, выкидывая биоразлагаемую тарелку с бутербродными крошками в дезинтегратор. Устройство, загудев, смяло бумажный диск и проглотило его. Пахнуло палёным картоном. – С этим не поспоришь…
– Глядя на твою реакцию, мне кажется, что нет, – Гандива пожал плечом и откусил пончик. Развод шоколадной глазури отпечатался на губах, и он тут же слизал его кончиком языка.
