Терпкая прохлада коридора прошлась по лодыжкам. Остановившись у нужной двери, Гандива предусмотрительно извлёк из коробочки первую салфетку. Вонищу нечистот разбавил запах дезинфицирующего вещества, кажущийся теперь благодатным. Пройдя процедуру идентификации, Гандива спешно обтёр запястье. Не хватало ещё болезнетворные микроорганизмы домой принести!
На экране регистратора, укреплённого у дверного косяка, заплясали красные буквы. «Гандива 2. Факультет пространственных трансформаций. Курс 3. Доступ подтверждён». Дверь медленно откатилась влево, вливаясь в простенок. Перед глазами предстало большое светлое помещение, разделённое прозрачной преградой.
– Входите, – пригласила реаниматор, указывая на дверь в перегородке. – Можете не представляться. Мы в курсе, профессор Аарон получил для вас разрешение главного реаниматора.
– Я уже знаю об этом, – пройдя сквозь проём в часть кабинета, которой было отведено целое незащищённое окно, Гандива устроился за столом. Подумав о том, что эту столешницу, возможно, лапали грязными руками реаниматоры или пациенты, прикрыл ладони трикотажными рукавами джемпера цвета слоновой кости. – Мы не задержимся долго.
– Вас ознакомили с правилами беседы и техники безопасности?
Гандива кивнул в ответ. Ему хотелось поскорее завершить бессмысленный разговор.
– Отлично. Пациент, которого Вам приведут первым, ещё не вышел окончательно из острой фазы. Если он не захочет отвечать на вопросы – не настаивайте. Нам важно сохранить достигнутый результат. Если после вашего посещения возникнут проблемы, главный реаниматор может остаться недоволен.
Гандива задумчиво хмыкнул. В голове не укладывалось, как можно не настаивать, если цель – собрать опросники полностью. У всех пятерых. И ради этой цели он готов был свернуть горы. Важно показать Дее, что она не зря доверяет ему – на будущее пригодится. Но дабы не разжигать конфликт, он кивнул. Удостаивать реаниматора долгих объяснений он считал излишним.
Дверь снова отъехала, и из коридора повалил густой неприятный запах. Гандива задержал дыхание, наблюдая, как реаниматор покидает помещение. Воспользовавшись одиночеством, он достал новую салфетку и тщательно вытер столешницу. Едва заметные желтоватые разводы, отпечатавшиеся на белоснежной экоткани, подтверждали, что он волновался за своё благополучие не напрасно.
Не прошло и минуты, как реаниматор вернулась. Рядом семенил крупный черноволосый парень, обвязанный силиконовыми ремнями. Для обладателя спортивного телосложения пациент выглядел жалко. Но взгляд гостя был на удивление трезвым – таких глаз не встретишь у диссоциировавшего.
Реаниматор хлопнула ладонью по стеновой панели, и от противоположной стороны стола за преградой перегородки отъехало мягкое кресло. Ослабив ремни, женщина указала пациенту на сидение, и тот, не сопротивляясь, опустился на мягкую подушку. Жадные, но чистые глаза уставились на Гандиву сквозь инертное стекло.
– Меня зовут Гандива 2, – представился Гандива, следуя инструкции.
– Это имеет значение? – пациент вскинул хорошо очерченные чёрные брови.
– Я полагаю, что Вы тоже должны назвать своё имя.
– Мне говорят, что его не существует, – отрезал тот. – В таком случае, что прикажете называть?
Гандива оторопел. Такое не входило в его планы. Разум судорожно искал идеи, которые можно было бы применить на практике, но вновь и вновь натыкался на глухую стену. Чего же стоило ему осознать однажды, что гибкость мышления и сообразительность не входят в перечень его достоинств!
– Как это так? Имя – это всего лишь набор звуков, которого не может не существовать. Скажите, как зовёте себя сами, – наконец, подобрал Гандива лучший ответ.
Несколько секунд пациент удивлённо таращился на Гандиву. Вялая мимика и чрезмерно расслабленная поза, несмотря на ремни, косвенно вещали о том, что подопытного всё ещё спасали сильнейшими препаратами, пресекая явления острой фазы. Но было в его взгляде нечто, не дающее Гандиве покоя. Трезвость. Осознанность. Полная принадлежность этому миру. Такого не встретишь у истинных диссоциировавших. Эмоции, отчаянно пытающиеся прорваться сквозь расслабленную безмятежность маски, настораживали. Они сочились отовсюду: из нервозно дёргающихся уголков рта, из снисходительных прищуров век; но не могли преодолеть стены, возведённой психотропными препаратами. Должно быть, изнутри беднягу разрывала настоящая буря.
– Развяжите меня, – попросил гость реаниматора. – Я клянусь, что буду хорошим.
– Смотри у меня, – реаниматор, наконец, освободила пациенту руки. – Будешь озоровать – немедленно позову Таисс.
Пациент, почувствовав свободу, откинулся на спинку кресла и вытянул перед собой руки, задумчиво рассматривая крепкие мозолистые пальцы.
– Гай, – произнёс он, наконец. – Гай из клана Лазовски. С Девятого Холма.
– Гай, – повторил Гандива, таращась в листок-опросник. – Отлично. Вы помните, как попали в лечебницу?
– Я бежал, – Гай задумчиво почесал лоб. – Всё вокруг внезапно изменилось, и я не мог ничего с этим поделать. Я не знал, куда деваться. Потом меня остановила добрая женщина и стала расспрашивать, а я ничего не мог ответить. И тогда появились эти люди и привезли меня сюда.
– А когда всё поменялось? – Гандива ненароком коснулся ладонью сидения и поспешил обтереть пострадавшее место салфеткой. – С чем это было связано? Расскажите об этом моменте подробнее.
Реаниматор за спиной Гая недовольно покачала головой. Инициатива и добропорядочность Гандивы явно не приходились ей по вкусу. Но он, пленённый перфекционизмом и желанием показать себя с лучшей стороны, не собирался отказываться от намеченного.
– Я хотел ударить того парня, – взгляд Гая помутился. – Нахала с длинными волосами. На меня налетела Бессамори, а потом… Вспышка. Эйфория. И всё неожиданно изменилось. Весь мир вокруг меня.
– Гай утверждает, что прожил всю жизнь в мире, похожем на средневековый, – с явным недовольством пояснила реаниматор. – Это очень распространённая ныне модель бреда. Возможно, неизвестные злоумышленники испытывают на подопечных психотропное оружие, вызывающее диссоциацию, одновременно инактивируя их чипы.
– Что за Бессамори? – поинтересовался Гандива.
– Подружка старая, – Гай махнул рукой. – Распутница Бессамори. Дочь Анацеа Бессамори, пророка Совета. Я хотел немного проучить мерзавку за то, что играла моим сердцем. Но этот парень выступил в её защиту. Околдовала, видно, его, овца паршивая.
– Парень? – Гандива снова потерял нить разговора, но нужно было что-то сказать, дабы не выглядеть некомпетентным. Вопросы анкеты не предусматривали такого поворота событий и касались восприятия субъектом мира реального.
– Он точно не из наших, – Гай задохнулся. – Я никогда его не видел раньше на Девятом Холме. Одеждой совсем не похож на простолюдина, но носит длинные волосы, как рабочий или нефилим.
– Хорошо, – что-то шевельнулось в груди Гандивы, но он не подал вида. В памяти всплыло насмешливое лицо Нери. Странное предчувствие робко подало голос, но его тут же придушил здоровый рационализм. Одной мизерной приметы явно недостаточно для того, чтобы делать выводы. – Что ещё Вы помните, Гай?
