Я сделала ещё глоток и заела удовольствие лесными орешками. Протянула горсточку Шири через стол, но помощник лишь покачал кучерявой головой. Пожав плечом, я закинула в рот дополнительную порцию. Силы мне сегодня пригодятся.
Мимолётное блаженство могло бы растянуться до масштабов вечности, если бы громкий скрип не ворвался в кабинет. Тяжёлая дверь отъехала от косяка, и в проёме показалась знакомая женская голова.
– Ну, почтение моё, – прокаркал растянутый лягушачий рот.
Впрочем, к таким приветствиям мы привыкли.
Я вжалась в кресло, ожидая взрыва. Ленор Лазовски знала вся амбулатория: от младших помощников по санитарной обработке до верховной жрицы. Едва появляясь на пороге, она начинала отборно хамить и плеваться ядом. Но при этом всегда требовала к себе особого отношения. А если не добивалась танцев с бубном под звуки тамтама – грозила проклясть весь род неугодного до седьмого колена. Противоречить Ленор боялись все, ибо проклинать – единственное, что она умела делать хорошо. Даже слишком.
– Моё почтение, – пробормотала я приличия ради.
Оценивающе посмотрев на чашки с отваром и поморщившись, Ленор фыркнула.
– Дежурная жрица подкрепиться изволит! – замахал руками Шири. – Подождите пять минут! Мы вас позовём!
– Только и можете отвары гонять, – недовольно процедила Ленор. – Управы на вас нет! В Пропасть бы вас всех, лентяев этаких! В коридоре человек вот-вот Покровителям душу отдаст, а вы не шевелитесь!
– Мы сквозь стены видеть не можем! – Шири сверкнул серебристыми глазами. Треугольные отростки на его лопатках развернулись и стали походить на рваные крылья летучей мыши. – Да и не похожи вы на умирающую. Поэтому, будьте так любезны, подождите, пока жрица освободится.
Я едва сдержала смех, глядя, как щёки Ленор покрываются багровыми пятнами. Шири – единственный работник амбулатории, который мог сказать ей что угодно и когда угодно. Он не боялся её проклятий и не страшился быть собой. Ленор при всём желании не смогла бы наказать его: Устои категорически запрещали использовать магию на нефилимах. Она, разве что, бросила бы пару ласковых. Но у Шири на каждое слово всегда находилось ещё десять-двенадцать.
Госпожа Лазовски, причитая, нырнула во тьму коридора. Дверь, потеряв опору, гулко хлопнула о косяк. Потом – ещё раз, громче. Уверена, что она специально толкнула её, дабы продемонстрировать своё презрение.
Я утомлённо выдохнула и положила на язык ещё пару орешков. Каждый раз, когда я видела эту женщину, я благодарила Покровителей за то, что меня не закрепили за рабочим кварталом, где она жила вместе со своими детьми.
– Вот как я её! – Шири блеснул глазами и снова развернул недоразвитые крылья. – Здорово ведь, правда, Госпожа Альтеррони?
– Вот и перекусили, – мрачновато констатировала я, доставая из ящика стола трубку для прослушивания.
– Да бросьте вы! – Шири выпучил глаза и стукнул кружкой о столешницу. – Пейте, пейте! Не торопитесь! Что там может быть-то? Она сама – свежа, как огурец. Разве что, её сынок перебрал хмельного, как в прошлый раз.
– Тот, который Гай? – я фыркнула, направляясь к двери. – Да уж. Весело было младшим помощникам вытирать коридор после него.
– Допейте отвар, – упрямо проголосил Шири мне в спину. – Устал я смотреть, как вы бледнеете день ото дня.
– Можешь выпить его сам, – парировала я.
– Ваши миазмы малокровные хватать?! – возмутился Шири. – Да чтоб вас!
За шесть циклов работы я уже так привыкла к тирадам Шири, что научилась не обращать на них внимания. Игнорируя возмущённые возгласы, я выплыла за дверь, и густой полумрак опрокинулся мне на плечи. В мрачных галереях коридора, соединённых арочными перемычками, весь сезон пахло влажностью и плесенью: стоки плохо отводили дождевую воду с крыши, и она сочилась на чердак. От едкого запаха захотелось чихнуть, и я прикрыла рот ладонью.
Как я и думала, Ленор поджидала меня чуть поодаль, деловито подбоченившись и почёсывая квадратный подбородок.
– Что вас беспокоит? – отрезала я на ходу. – Это срочно?
– Я тут не при делах, милочка, – хохотнула Ленор, хватая меня за рукав. От такой бесцеремонности меня передёрнуло. – Тут у входа мальчик занемогший образовался. А я просто мимо проходила, на рынок шла.
– Что за мальчик? – я вырвала руку, опасаясь, что за пару секунд она успеет пришить мне одно из своих проклятий.
– Должно быть, он из заезжих, – Ленор с показной скромностью опустила глаза и повела носком туфельки. – Ни разу его не видела.
Я остановилась, почувствовав, что пар вот-вот повалит из ушей. Ленор переминалась с ноги на ногу с самодовольным видом: то ли гордясь своим вмешательством, то ли получая удовольствие от моих эмоций. То, что я не могла вскрыть мотив её поступка, раздражало меня ещё больше.
– Вам не кажется, что не стоило вмешиваться в чужие дела? – я, наконец, дала волю раздражению. – Он сам должен решить, нужна ли ему помощь!
– Ишь, какие жрецы пошли бессердечные! Милочка, да он сознание теряет, – Ленор невозмутимо накручивала на палец русый локон. – Со скамьи упал, может, и до сих пор там валяется.
– А вы даже не могли помочь ему подняться?!
– Так вы должны, а не я, – Ленор развела руками. – Знали ведь, куда шли, посланницы света! Не нравится – валили бы колбасы вялить или шкуры дубить. Или перевозить мусор с рыночной площади.
Чтобы не вызвать огонь на себя, я сорвалась с места и рванула к парадному входу. Мрамор пола надменно зацокал под каблуками. Я слышала, как Ленор тащится за мной, шаркая сношенными туфлями. И умоляла Покровителей, чтобы она споткнулась по дороге и не успела увидеть, как я откачиваю бедного мальчонку.
У парадного входа воздух всегда был свеж. Высокие окна пропускали много света даже в грозу, а выбитое верхнее стёклышко в одном из них не давало запаху плесени просочиться в холл. Редкие задымлённые лучи плясали по полу, вычерчивая спирали и окружности, ложились на стены дрожащими квадратами, разбивались о канделябры. Вдоль стен с мраморной облицовкой, под просветительскими плакатами, строились ряды кресел для посетителей. В будни сидячих мест катастрофически не хватало. С понедельника по пятницу занемогшие толпились у кабинетов и передавали друг другу недуги, кашляя и чихая в спрессованный воздух. Лишь по субботам холл вымирал, и превращался в подобие светлого храма.
Вот и сейчас мой взгляд встретил пустые кресла с промятыми сидениями бежевого бархата. Никаких посетителей. Никакого мальчика.
В недоумении я ринулась в противоположный отсек коридора и снова наткнулась на пустоту. В радиусе двадцати шагов не наблюдалось никого. Разве что, тени дрожали в запаутиненных углах. Коридор заполняла густая тишина: лишь двери дальних кабинетов тихонько хлопали на сквозняке.
– Что стоишь, милочка? – Ленор подбежала ко мне и, запыхавшись, привалилась к стене. Помимо вечного недовольства ей не давала жить ещё и грудная жаба. – Помогай!
