– Гатрэ, – попыталась я ответить внутреннему голосу, но язык не слушался.
Мгновение спустя меня тряхнуло, и я распахнула глаза в своей уборной. В том теле, которое мне дали Покровители. И как же я была ему рада!
Огляделась: ничего не изменилось. Те же стены из полированного дерева, старый фаянс и мощная струя воды, разбивающаяся о дно ванны. Разве что, Поток почти сошёл на нет. Теперь лишь лёгкая дымка клубилась у ног, уходя в пол. Вместе с ним исчезала и боль.
– Это безумие, – пробормотала я, глядя на своё отражение. Женщина по ту сторону омута недовольно зашевелила губами. – Не иначе.
Остатки дымки рассеялись, очертив пространство у ног. Я оборвала нити, и горячие слёзы потекли из глаз, смывая белила. Почтенные Покровители, не покидайте меня, молю! Только не сейчас. Не в эти мгновения, когда решается моя судьба.
Я набрала воды в сомкнутые руки и прополоскала рот. Выплюнула в раковину прозрачную жидкость с прожилками крови. Вода потекла по пожелтевшему фаянсу, как оплавленный воск. И только тогда я заметила нацарапанные у стока буквы и оставленное рядом лезвие для бритья.
Впрочем, этот почерк я уже видела. В своём блокноте. Танцующие буквы, словно написанные детской рукой вслепую. Линии без соприкасающихся концов, сплющенные круги, больше похожие на толстые короткие спирали. «Споси нас», – вопила новая надпись.
Я вглядывалась в кривую строчку, змеёй обвивающуюся вокруг стока, и не могла свести воедино мысли. То, что я знала об Элси и её прыжках, никак не укладывалось в голове и противоречило всем законам здравого смысла. Да существует ли вообще эта Элси?! Но ответ, увы, был для меня однозначен: Элси реальна. Но не потому, что мне не хотелось верить в собственное безумие. Слишком много частичек кошмара просочилось в реальность, чтобы считать его пустым сном.
Как же тяжело принять всё!
Я промокнула слёзы и поправила косметику. Не время проявлять слабость. И негоже растрачивать драгоценные секунды на ерунду. Тысячу раз успею подумать об этом потом. Пока Йозеф отвлечён на разговор, я должна собрать вещи. И – самое главное – покинуть этот дом. Любой ценой.
Быстро помолившись, я вытащила из-под раковины пару холщовых мешков для мусора. Дверца тумбочки сердито хлопнула, едва не зажевав между створками пальцы. Ватные ноги вынесли меня в коридор, и я метнулась к спальне. Не без облегчения услышала плывущий с нижнего этажа голос Йозефа, перемежающийся раздражённым кряканьем старушки Уразов. Судя по тому, что канделябры натужно позвякивали, конфликт вошёл в фазу кульминации. Земля действительно тряслась, как и всегда, когда Уразов была раздражена.
Я затворила за собой дверь, оставив голоса в коридоре. Спешно распахнула гардеробную. Ростовое зеркало красноречиво оповестило, что с косметикой я постаралась на совесть. Не особо разбираясь, я побросала в мешки накидки, юбки, бельё и полотенца. Подумав, достала из корзины для грязного белья любимое платье – то, в котором была на субботнем дежурстве. Утрамбовала его в один из мешков, заметив попутно, что погон на левом плече оторван, а вместо него торчат необработанные нити. Неудивительно: в тот сумасшедший день я могла и обувь потерять, не заметив. Взамен в корзину полетело ненавистное цыплячье платье с каплями крови на груди. Должно быть, никому оно больше не понадобится: вряд ли кто-то возьмётся его стирать.
Первое попавшееся платье из гардеробной оказалось, пожалуй, слишком тёплым для третьего сезона, но куда более комфортным. Гладкая шерсть легла на тело, обнимая и лаская. И снова – ненавистный жёлтый цвет, чуть грязноватый, с лёгким уклоном в серость. Цвет, преследующий меня с рождения.
Следом за одеждой на дно мешка опустилось самое важное: свёрток с монетами и ключами от квартиры матушки. Сбережения, о которых не знал мой муж. Денег оказалось не слишком много, но теперь каждый медяк мог пригодиться. Я не могла знать, чего ждать от завтрашнего дня. Вырвет ли он меня с корнем, как погибшее дерево, или пересадит в свежую почву, давая шанс обрести новое настоящее?
Часы над кроватью издевательски считали секунды. Золотая стрелка неслась по кругу, размеряя время по шагам. Я потеряла не больше трёх минут, но даже они казались тягучей вечностью. Теперь осталось самое важное: уйти незамеченной.
Солнечный луч прорвался сквозь штору и лёг на захламлённый пол. Он звал за собой, подсказывая путь. Первый раз в жизни я поблагодарила Покровителей за то, что окно моей спальни выходит на задний двор!
Повернула проржавевший шпингалет. Старая рама натужно скрипнула, открывая путь на свободу. Навалившись на подоконник, я высунулась наружу и поймала губами поток свежего ветра. Звенящий воздух сладко пах цветочной пыльцой и солнцем. За отрезком забора впереди проглядывал участок госпожи Уразов: разноцветный и ухоженный. Земляные стихийницы по праву могли гордиться своими садами.
Скошенная трава густо устилала полянку под окном. Йозеф специально оставил её сушиться здесь, на западной стороне дома. Земля, проглядывающая между пучками сена, казалась соблазнительно близкой и упругой. Она манила, тянула к себе, призывая совершить отчаянный шаг. И обещала быть мягкой, как изысканная перина.
Второй этаж. Не так и высоко! Уж голову не сверну точно.
Недолго думая, я спихнула вниз завязанные мешки с пожитками. Два мягких снаряда с лёгким шелестом бухнулись в траву. Неуверенно присела на подоконник и оторвала ноги от пола, оценивая прочность. Старое дерево заскрипело и застонало подо мной, словно проклиная на прощание. Долго ли осталось ему служить?
Я перекинула ноги наружу. Теперь земля казалась ещё ближе и гостеприимнее. От свободы меня отделял всего один шаг. Пара метров вниз. И долгие годы, превратившиеся в смятые обрывки воспоминаний и череду смазанных образов, каждый из которых порождал ноющую боль.
Времени на раздумья не оставалось. Четырежды помянув Покровителей и сделав ритуальный жест, я оттолкнулась от подоконника. Поток встречного воздуха засвистел в ушах, раздул юбку и вздыбил волосы над головой.
Падать пришлось недолго.
Я готовилась встретить резкую боль в суставах и связках. Но ничего подобного не случилось: лишь неведомая сила прижала меня к земле и тут же отпустила. Отдышавшись, как после долгого бега, я вспомнила, что несколько минут назад обезболила себя. Смех задрожал на губах. Стоило ли бояться?
На всякий случай, я ощупала ноги. Кости целы. Надо будет просветить себя, когда я вернусь на старую квартиру: вдруг что упустила. Боли до завтрашнего дня не будет, но это не означает, что я неуязвима.
Поднявшись на ноги, я подцепила мешки с одеждой и поволокла их за собой. Интересно, что подумают мои посетители, увидев меня в таком состоянии?
Протащившись с десяток шагов по выкошенной лужайке, я упёрлась в старый забор. Потемневшие доски разукрашивали разводы плесени и лишайника. С этого угла сада парадный вход не просматривался, и это не могло не радовать. Йозеф не смог бы заметить меня при всём желании.
