– Какой в этом смысл?
– Вы работаете у меня, – заявила Стоун. – И я здесь решаю, кому и чем заниматься. Где есть смысл, а где – нет, определять тоже только мне. Поэтому не…
Её речь прервал скрип на высокой ноте. Уши засаднило так, что я едва не выдала себя. Потом раздался глухой стук, и сквозняк пробежал по полу, как рассерженная кошка.
– Моё почтение, Гэйхэ, – дружелюбно сказала госпожа Гир.
– Госпожа Василенко, – недовольно прокаркала Стоун, – прошу вас покинуть кабинет.
Я едва удержалась, чтобы не рявкнуть от досады. И сюда добралась, нехорошая женщина! Василенко всегда там, где раздают свежие сплетни. Неизвестно, что лучше: если она останется в кабинете, или если Стоун проводит её пинком. В первом случае Василенко узнает о произошедшем, и назавтра вся амбулатория будет обсуждать, что у Альтеррони уехала крыша. Во втором – додумает то, чего не услышала, и тоже всем расскажет.
– Я лишь хотела узнать, – суетливый голос госпожи Василенко елозил наждаком по нервам, – всё ли в порядке.
– Всё отлично, – заключила Стоун. – Идите.
– Моя помощь не нужна? – не унималась Василенко.
– В самую последнюю очередь, – выдавила Стоун сквозь зубы.
Я готова была вскочить и расцеловать Стоун. В такие моменты она меня восхищала.
Дверь обиженно хлопнула, оборвав поток сквозняка. Гомон голосов, доносящихся из коридора, затих, превратившись в густую тишину.
– Я прошу вас, – продолжала Стоун. – В последний раз. Просто по человечески.
– Хорошо, – прозвучал смиренный ответ Гир. – Но вы не увидите ничего нового.
Ледяная, колючая волна коснулась кожи и понеслась по телу вверх. Запах сухого бессмертника и могильной земли окутал меня, как старое одеяло. Несмотря на тёмные ассоциации, аромат заклятий Гир понравился мне больше, чем мой. В нём сквозило что-то вечное, умиротворяющее. Что-то, перетягивающее, вопреки законам времени и мироздания, в тёплые деньки детства. Так пахнет время. Ностальгия по прошлому. И воспоминания, заключённые в детских рисунках и одиноких фотографиях из альбома.
– Она не безумна, – заключила Гир через пару минут, и у меня отлегло от сердца.
– Этого просто быть не может! – снова возразила Стоун.
– Это факт, – настаивала Гир. – У безумцев аура разделена на два чётких слоя. У госпожи Альтеррони – совершенно нормальная аура. Немного искрит, правда. Должно быть, её что-то сильно волнует.
– Вот только не надо мне сейчас про стресс, – Стоун снова взялась за своё. – В изолятор её.
– Не имеем распоряжения изолировать здоровых, – отрезала Гир.
– Она не здорова!
Ну, это уже слишком!
Я распахнула глаза. Первое, что увидела – белый потолок с аккуратными канделябрами. Когда я повела головой, он закачался, и взгляду явились стены кремового окраса. Я сидела в кресле, в кабинете госпожи Стоун. Слава Покровителям, кроме начальницы и Гир никого поблизости не обнаружилось. Меньше свидетелей – меньше последствий.
– Вы так хотите изолировать меня, госпожа Стоун, – проговорила я сухими губами, – что готовы пренебречь вердиктом титулованной специалистки по науке безумия?
Обе женщины замерли, растерянно поглядывая на меня. Абсолют внезапной тишины настораживал и пугал. Возможно, сейчас я подписывала себе смертный приговор. Но, вероятнее всего – лишала себя любимой и стабильной работы. Нет, не так. Лишила.
Но я не могла иначе. Когда твоя лапа в капкане, единственный способ спастись – резать по живому.
– Я не стала бы заговаривать первой, госпожа Альтеррони, – Стоун развернулась в кресле и бесстрастно взглянула на меня. – Особенно после того, как несколько минут назад вы нанесли мне оскорбление.
– Оскорбление? – я подняла бровь. – Да что вы такое говорите!
– Вы назвали меня дочерью нефилимской, – Стоун оперлась локтями на стол. – И сказали, что я глупа, как моя мамаша, которая, якобы, полукровка. Или будете это отрицать?
Слова Стоун были подобны острым пикам. И означали они одно: Элси вышла на тропу войны. Она решила свести меня со света. Или подтолкнуть к самоубийству. Ни то, ни другое не сулило ничего хорошего.
– С каких это пор нелестное слово указывает на безумца? – отчеканила я, не зная, как принять новость.
– С тех пор, как вы работаете под моим покровительством, Альтеррони!
– Вы будете удивлены, но я ничего не помню.
– Помню я, и этого достаточно, – госпожа Стоун с ухмылкой взглянула на свои загнутые ногти. – А теперь ответьте мне, госпожа Альтеррони. Только честно. Вы не в себе?
– Я-то в себе, – я потупилась. Никак не получалось отделаться от чувства неловкости, пропитавшего меня насквозь, как дождь в ту злосчастную субботу. – Просто иногда мне кажется, что я – маленькая слепая девочка, которая скачет по чужим телам.
Гир, не удержавшись, хихикнула. Торопливо прикрыла рот ладонью и выскочила из кабинета. Стоун же напротив – закусила губу и загорелась красными пятнами от немой ярости. Казалось, что кровь в её сосудах с каждой секундой набирает температуру.
– Вот только баек про гатрэ не надо! – выдавила она. – Ими уже даже детей не пугают!
По коже прокатилась волна горячей боли, словно на меня опрокинулся чан кипятка. Сердце заколотилось, как ритуальный барабан. Откуда она всё знает? Откуда?!
– Гатрэ?! – я подскочила в кресле.
Стоун смерила меня осуждающим взором и насуплено поджала губы. Отвернулась к окну, достала из кармана платок и вытерла лоб. Кажется, сложившаяся ситуация напрягала не только меня.
– Как будем решать вопрос? – спросила она, не поворачиваясь.
– Я готова принесли вам извинения, если что-то в моём поведении оскорбило вас, – я трусливо пошла на попятную. Работу я уже, как пить дать, потеряла. Теперь в первичный приоритет переросло спасение репутации. В голове крутилось, как надоевшая песня: гатрэ, гатрэ, гатрэ…
– Вы сначала думаете, а потом говорите, Альтеррони, – Стоун прошлась по кабинету, волоча за собой шлейф плиссированной юбки. – Ваши чувства довлеют над разумом. Эта черта всегда меня раз… не нравилась мне.
Я лишь ухмыльнулась в ладонь. Сиил, ты ли это?
– Но я не из тех, кто рубит головы с плеч, – продолжала Стоун. – Поэтому, учитывая ваше моральное состояние…
Не смогла сдержать улыбки. Почтенные Покровители, она впервые поняла, что я – живой человек, и у меня есть чувства! Можно закатить по этому поводу праздник. Только вот нет настроения.
– …вместо увольнения по собственному желанию, я предлагаю вам досрочно взять отпуск, – закончила госпожа Стоун. – Сразу и основной, и дополнительный.
Каменная рука, стискивающая сердце разжалась, и мягкая плоть толкнула рёбра. В животе потеплело. Хорошо хоть так.
