Тщетно. Зонт стремительно отдалялся, словно зазывая вернуться в недры квартала. Пролетел чёрной медузой над грязевыми бороздами, подпрыгнул, едва не вцепившись спицами в крону кривой берёзы, а затем спикировал вниз и, не касаясь земли, унёсся за чей-то забор.
Молния пронеслась по небу, на мгновение выбелив землю и превратив деревья в фиолетовые зигзаги. Я раздосадовано хлопнула себя по бёдрам и снова помянула Разрушителей: на этот раз, громче. А что мне ещё было делать? Осталась в одиночестве под проливным дождём, в мокром платье и почти развалившихся туфлях, уставшая, как вьючный вол, да ещё и с тяжёлым чемоданом в руке! Скажи кому – засмеют!
Впору было помчаться домой, но я не могла. На мне висело ещё пять адресов.
– Спокойно, – пробормотала я, стараясь не расплакаться от досады. Запрокинула голову, подставив лицо дождю. Горьковатый привкус белил для щёк скользнул по губам. – Спокойно, госпожа Альтеррони. Это – не худшее, что могло с вами произойти. Осталось ещё пять домов. Всего пять.
Раскат грома разлетелся по облакам. Набрав громкость, он обрушился на землю, а затем плавно сошёл на нет. Сквозь басовитые отзвуки прорезалось цоканье копыт.
Бросила взгляд в конец улочки. О, удача! Пятая повозка стремительно приближалась к остановке со стороны леса. Ну, хоть сейчас Покровители пришли на помощь! За двадцать минут я доскочу до элитного квартала, а оттуда – рукой подать до Храма Вершителей.
Тройка измождённых гнедых коней пронеслась мимо. Фонтанчики брызг весело летели из-под копыт. Я отчаянно замахала вознице. Заметив меня, он взметнул в воздух красный платок. Значит, подождёт.
Я подхватила свой чемодан и рванула к остановке. Мокрые волосы облепили лицо. Грязь с аппетитом всасывала мои туфли, знаменуя каждый шаг жадным чавканьем. Сил почти не осталось: усталость разливалась в мышцах, как расплавленный металл.
С трудом подняла голову. Потоки дождя полились на веки, кромсая картину перед глазами на дрожащие лоскуты. Впереди по-прежнему чернела витая тропа, укрытая сплошными лужами. Остановка совсем не приблизилась! Пара десятков метров до пункта назначения теперь казались долгими километрами.
– Ещё рывок! – успокоила я себя, не понимая, что произношу это вслух.
Сохранять позитив в такой ситуации было крайне сложно. Контролировать себя – ещё труднее. Всё, чего я могла желать – чтобы это никак не сказалось на занемогших. И не помешало мне выполнить свой жреческий долг.
Собрав силы в кулак, я сделала рывок. Слякоть с хлюпаньем выплюнула мою ногу, едва не потопив туфлю. Вывернула стопу, пытаясь посадить обувь на место. Пятка послушно зашла в вырез туфельки, но вот беда – голень пронзила судорога. Да с таким напором, что я от неожиданности согнулась пополам. И так неудачно, что не смогла удержать равновесие и бухнулась в слякоть на одно колено.
Жидкая грязь поползла по юбке, пропитывая тонкий шёлк. Я не удержалась от истерического хохота: всё же, лучше, чем рыдать. Превозмогая себя, поднялась и одёрнула юбку. Серовато-чёрное пятно нырнуло меж складок, но при первом же шаге снова высунулось наружу.
На кого я теперь похожа? Бродячие псы и то чище.
Чертыхаясь, я потащилась к остановке. Платье, обвисшее от влажности, собирало ветки и оборванные листья. Завтра грядёт большая стирка! Хорошо, что впереди выходной.
Кондуктор в повозке зажалась в угол и всю дорогу косилась на меня, словно я перебрала хмельного. Даже денег не взяла. Её опасения понятны: нормальные люди в таком виде по улицам не разгуливают. Только особо отъявленные земские жрицы, вроде Сириллы Альтеррони.
В элитном квартале дверь мне не открыли. Тщетно я громыхала воротами, дёргала глухо закрытую калитку, звонила в колокольчик. С той стороны забора отвечала лишь тишина, перемежаемая шёпотом дождя и шелестом листьев. Я простояла под ливнем положенные по регламенту десять минут, а затем, нацарапав на кусочке пергамента записку и втиснув её в щель, пошла прочь. Их проблемы.
До района Храма Вершителей я добралась пешим шагом за четверть часа. К тому моменту я почти слилась с дождём и походила на бестелесную тень. Ноги тащили меня сквозь улицы на автомате. Тело давно перестало подчиняться сознанию. Внутри остались лишь рефлексы: никаких чувств и эмоций. Когда на негодование не остаётся сил, приходит смирение.
Стоит ли говорить, что на каждом адресе на меня смотрели, как на безумную? И нюхали воздух, пытаясь понять, не тянет ли от меня зелёным змием. В обычной ситуации я бы рассвирепела и выдала что-нибудь колкое. Но когда дождь съел тебя, подобрать слова бывает сложно. Равно как и постоять за свою профессиональную честь.
Адрес с запором я специально оставила напоследок. Словно надеялась, что вызывающему молодому мужчине станет стыдно за ерундовый повод.
Нужный мне дом спрятался в тихой глубине квартала, в густой поросли вишен и слив. Когда я добралась до него, небо уже начало приобретать тёмно-фиолетовый отлив. Дождь и не думал прекращаться. Похоже, зарядил на целую неделю.
Дверь распахнула заплаканная женщина в тёмно-оранжевом. Взгляд её мокрых глаз горел надеждой. Удивительно, но она не стала оглядывать меня с ног до головы, как люди на предыдущих адресах. Её не смутили ни туфли, обляпанные землёй, ни обвисшие от влаги волосы, ни грязное платье, которое к тому моменту можно было отжимать. Она сразу пригласила меня войти: без лишних церемоний и замечаний.
– Госпожа Альтеррони! – начала женщина с порога. – Ну, неужели! Наконец-то вы пришли! Мы очень ждали именно вас!
Впрочем, мой настрой её слова никак не изменили. Обида скреблась в груди, как бешеная кошка. Хотелось выплюнуть её из себя. Вырвать, да так, чтобы навсегда: словами, взглядами, замечаниями…
– Ждали именно меня на запор? – со скептицизмом пробормотала я. – Бодрый мужчина тридцати восьми годовых циклов мог бы и сам…
Мой голос оборвался, едва я зашла в спальню. На постели, почти сливаясь с белыми простынями, лежал молодой мужчина. Его болезненно блестящие глаза были слишком огромны для истощённого лица с выпирающими скулами. У кровати занемогшего горбился мальчик-подросток. Своими ладошками он сжимал паукообразную руку мужчины и время от времени гладил её.
– Моё почтение, жрица Альтеррони, – пробормотал мужчина сухими губами и тут же застонал. Пот проступил на его лбу крупным бисером.
Я кивнула в ответ, не в силах выговорить приветствие. С недугом всё было ясно: его бы распознала с первого взгляда любая выпускница Академии.
Только… как? Такого не должно быть! Ему равно к Покровителям! Почему такой молодой?!
– У Оскара чёрный недуг, – подтвердила женщина мои догадки. Как во сне я заметила, что она вытирает глаза. – Уже пустил щупальца, как сказала жрица Хамовски. Везде, где только можно.
– Простите, – выдохнула я, не зная, как оправдаться.
Стыд полоснул по щекам горячей волной. Хотелось спрятаться, закрыть лицо, отвернуться, лишь бы скрыть свои чувства. Иногда завидное умение делать выводы преждевременно играло мне вовсе не на руку. Уметь бы ещё стелить соломку прежде, чем упасть.
