Я присела рядом, опасаясь спугнуть нахлынувшее и опьянившее счастье единения. Заглянула в скомканную пелёнку, рассматривая личико младенца. Как бы мне ни хотелось это отрицать, все дети Сиил сильно походили на Уорта. И не зря меня мучили боли, когда они появлялись на свет: мы с сестрой чувствовали друг друга даже в разлуке.
– Всё закончилось, – прошептала я.
– Не всё, – отозвалась Сиил бесстрастно. – Элсарио скоро вернётся.
– Его зовут Джейсон!
– Нет, – Сиил мотнула головой. – Элсарио. Потому что он имеет власть над нашими судьбами.
– Власть, которую он придумал сам!
– Неважно, – оборвала Сиил. – Имеет же. И будет иметь. Вечером он отправит меня в озеро, как когда-то свою жену. За то, что мой третий ребёнок – не гатрэ.
– Так в озере была его жена?! – под ложечкой неприятно захолодило.
– В моём платье, – Сиил невесело усмехнулась и оторвала ребёнка от груди. – До сих пор мороз по коже идёт, когда вспоминаю свой первый день здесь. Я сидела, опороченная и грязная, забившись в угол, пытаясь спастись от позора и смрада разложения, а Элсарио надевал на полусгнившее тело жены мои вещи.
Меня передёрнуло. Тошнота вскарабкалась по шее и просочилась в рот кислотой.
– Я должна была оказаться на твоём месте, – раскаяние снова взяло верх над радостью встречи.
– Он не взял бы тебя, – Сиил мотнула головой. – Просто убил бы на месте, и всё. Хорошо, что ты убежала. Ему нужна была я.
– Но мы же одинаковые!
– Да, но лишь младшая из близнецов, родившихся в межсезонье, может передать новорожденной магию пятого Потока, – пояснила Сиил. – А внешностью её наделяет отец, в клане которого рождались беляки
13.
– Правда? – стукнула себя по лбу. – Ведь его первая жена, Кейра, тоже была младшей из близнецов!
– Ты даже это разузнала, – Сиил впервые улыбнулась: то ли мне, то ли своему ребёнку. – Я не зря верила в тебя, Сирилла.
– Ты верила в меня?!
– Конечно. Я всегда и всем говорила, что ты способная. И наставницам, и маме.
Я сжалась в комок, кусая губы. Только бы Сиил не заговорила про мать! Я не смогу преподнести ей известие о её смерти сейчас. Не смогу…
Наш разговор прервали приглушённые шаги за дверью: решительные и гордые. Сиил напряглась, и ещё крепче прижала к себе спящего младенца. Судя по звуку, Уорт приближался не один. С ним шли, как минимум, трое.
Я высунулась из-за загородки, пряча страх. Линсен и Лукас затаились, заслонив собой Элси.
Дверь не открылась, а вылетела из проёма. Вместе с потоком спёртого воздуха в погреб проникла паника. В мгновение ока в помещение ворвались пятеро дозорных с ружьями наготове.
– Джейсон Уорт, – прокричал один из них, видимо, главный. – Выходите.
– Его нет дома, – Лукас гордо перехватил слово. – Но он скоро придёт. Подождёте часика два?
Изумившись, главный дозорный опустил оружие, а за ним и все остальные.
– Линсен Морино, – главный повернулся к Линсену. – Хозяин гостиницы.
– Не единоличный, – поправил Линсен.
– Есть серьёзный разговор, – главный нахмурился.
– Сирилла, – Линсен достал из кармана ключи и бросил мне через комнату. – Возьми сестру и детей, и поднимитесь наверх. Откройте мои апартаменты, запритесь там и не отворяйте дверь никому, кроме меня.
– А если тебя заберёт дозор? – возмущённо выкрикнула я. – Под стражу посадит? Нам что тогда, гнить взаперти?
Главный повернулся ко мне, едва уловимо улыбнулся и мотнул головой. И, хоть я по-прежнему презирала Линсена Морино, от сердца почему-то отлегло.
– Закройте погреб на все замки и засовы, – добавил дозорный. – Так, словно вас здесь не было.
Разочарование затопило грудь и спёрло дыхание. Мне хотелось видеть ошарашенное лицо Уорта, когда его будут брать. Всё бы отдала, чтобы вкусить сладость его испуга и отчаяния. Меня лишали этой маленькой привилегии. Но я слишком устала, чтобы спорить, и покорно кивнула.
– Встреча будет жаркой, – откомментировал Лукас, потирая руки. – А мне можно остаться?
– Нет, – хором произнесли Линсен и дозорный.
***
Я ждала от Сиил радости и восхищения, но она почти не реагировала ни на моё присутствие, ни на долгожданную свободу. Её отрезала от мира невидимая капсула отчуждения, и это было куда страшнее темницы и долгих лет в заточении. Сиил молчала, когда я скармливала ей припасы Линсена, молчала, когда я укладывала детей спать… Лишь когда я отмывала её в ванной от паутины, грязи и крови, невидимая преграда, разделяющая нас, прорвалась, и Сиил расплакалась.
– Сирилла, – проговорила она, посмотрев на меня, как в детстве. Водяные струйки бежали по её щекам, перемешиваясь со слезами. – Ты и вправду настоящая?
Вместо ответа я поднялась на цыпочки и крепко прижала Сиил к себе. С ужасом ощутила, как пальцы проваливаются между её торчащими рёбрами. Платье моментально пропиталось тёплой водой и забрызгалось мыльной пеной. Острые пальцы Сиил вцепились в мои плечи, не желая отпускать. И тогда я разрыдалась тоже. Выдавливая душу, разламываясь на кусочки, выворачиваясь наизнанку.
Так мы и стояли под душем, намокая до нитки от тёплой воды и слёз. Чистый поток уносил с собой наши печали, страхи и обиды. Прошлое казалось мелочным, будущее – бесконечным. И я готова была сделать всё, чтобы Сиил сполна ощутила его вкус.
Линсен вернулся, когда солнце уже закатилось: растрёпанный и уставший. От него пахло сырым погребом и плесенью. Он по-хозяйски хлопнул дверью, не разуваясь, прошёл на маленькую кухню и сел у окна. Затуманенный и потерянный взгляд вытаращился в синеву ночи.
– Всё закончилось, – доложил он без особого энтузиазма. – Мы поймали его, едва зашёл в погреб. Джейсон под стражей и вряд ли когда-нибудь оттуда выйдет.
– Это ты позвал дозорных? – я осторожно присела рядом. Придвинула ему бокал горячего отвара, но тот даже не повернул головы.
– Нет, – отозвался он. – Это мой отец. Он сознался во всём и выдал Джейсона. Теперь ему дорога туда же.
– Мудрое решение, – отметила я. – Значит, он всё-таки тебя любит.
– Знаешь, что самое страшное, Сирилла? – Линсен приподнял бровь и невесело усмехнулся. – Что я тоже его люблю. Постоянно вспоминаю его кулаки, но люблю.
– Теперь тебе вести его дело.
– Вероятно, – в голосе Линсена не чувствовалось особого энтузиазма. – Будет очень тяжело. Я никогда не был хорошим руководителем.
– Зато ты был хорошим…
Намеренно оборвала фразу на полуслове, чтобы задеть Линсена побольнее. Пусть знает, как мне было тяжело без сестры, и до чего неприятно пропускать через себя всё, что с ней совершили. Он должен понять, насколько он продлил мою непрекращающуюся агонию, и разделить её со мной. Парадокс: я не могла простить его трусости, но когда встречалась с ним взглядом, сердце трепетало, как тонкий лепесток на ветру.
