А в час, когда нечеловеческое в нем взяло верх, я не отпустила своей руки. Лежала рядом до последнего: пока оборотень метался по матрасу, пока ломались его кости, пока свежие раны зарубцовывались, не успев истечь кровью. Лишь когда волк поднялся на четыре лапы, я тоже встала и отошла в сторонку, боясь первой реакции. Зверь растревожено зарычал, принюхиваясь.
– Свои… – Я очень медленно, без лишних движений подняла руки ладонями к нему.
Волк прижал уши к голове и сделал боязливый шаг. Затем ещё один. Я потрепала его по загривку, такому мягкому, теплому. Шерсть пахла невероятно – зверем и Игнатом одновременно.
– В следующий раз куплю тебе косточку.
Он, оскалившись, прихватил кожу на моем запястье зубами, но не причинил вреда.
Это была невероятно спокойная ночь. Оборотень не тревожился и не метался, не пытался вырваться наружу. Просто смотрел, как я ем мармеладных червячков, положив морду на скрещенные лапы. Затем он вылизывал мне лицо, обвивался вокруг меня кольцом, согревая.
А когда ночь почти закончилась, я поднялась и приложила руку к груди.
– Отныне и впредь, – произнесла, как произносят клятву, – каждое полнолуние я буду встречать с тобой. Ну а если попытаюсь от тебя сбежать, пообещай, что найдешь меня, где бы я ни была и вернешь сюда, в этот дом, в эту комнату? Хорошо? Дай лапу.
Зверь фыркнул.
Второе совместное полнолуние не застигло нас врасплох. Теперь мы были готовы ко всему…
Едва моё тело вновь начало слушаться, люди с внешностью головорезов ворвались в кабинет и связали мне руки за спиной, накинули на глаза непроницаемую повязку и куда-то повели по холодным коридорам. Конечным пунктом нашей увлекательной прогулки стала узкая спальня на одного, в которой была только койка с тонким матрасом и ведро, заменяющее туалет. Руки развязали и молча ушли, предоставив меня самой себе. Я брезгливо поморщилась и сразу же отодвинула ведро подальше.
Потянулись томительные часы – или дни? – ожидания неминуемого. Мне давали какую-то безвкусную еду, ко мне приходил «преподаватель» с аппаратами измерения давления, сердечной деятельности, параметров крови. Он описывал каждый прибор трепетно, поглаживал их точно любимую женщину.
Ребенка пока не трогали, но никто не сообщал, когда начнутся настоящие эксперименты. Я не запоминала уже ни лиц, ни голосов, находясь в постоянном состоянии полудремы. Заставляла себя проглатывать ту пищу, что приносили, чтобы не рухнуть в обморок, запивала всё это несладким чаем.
В тот час, когда дверь открылась вновь, я зажмурилась от страха, как жмурилась всякий раз, и обняла руками живот.
– Кира, вставай, – донеслась до меня тихая просьба.
Артем прикрыл за собой дверь, выглянув напоследок наружу, а затем поманил меня пальцем. Я встала, но исключительно для того, чтобы вцепиться ему в лицо ногтями. К сожалению, Артем был сильнее, потому завернул руку мне за спину – не сильно, но не пошевельнешься – и сказал недовольно:
– Вообще-то я пришел помочь.
– Как же? – рычала я, пытаясь вырваться из захвата.
– Очень просто. Собрала слюни и на выход, если хочешь жить. Ну же!
Жить, как оказалось, я хотела очень сильно, потому покорно поплелась за Артемом. Яркий свет коридора ударил по глазам. Вокруг никого: ни «преподавателя», ни головорезов, ни безучастных девиц в медсестринской форме. Артем вел меня через сплетения переходов, на любую попытку открыть рот, шикал и показывал пальцем «Молчи». Наконец, он вывел меня на улицу, такую темную, будто погасли все звезды. Если бы не ветер, холодящий кожу, задувающий под рубашку, я бы решила, что улицы и нет, а деревья высажены в каком-то помещении.
– Держи. – Артем протянул мне мою сумочку.
Невероятно! Документы, деньги, какие-то бесполезные бумажки и чеки – всё сохранилось! Я почти любовно уставилась на своего похитителя и спасителя в одном лице.
– Мир? – хмыкнул он.
– Почти. Тебе придется многое объяснить. Надеюсь, это не какой-нибудь розыгрыш?
– О, нет, – покачал головой Артем, прокрадываясь к одинокой машине на стоянке. – За такие розыгрыши меня могут пристрелить на месте, поэтому в наших интересах свалить как можно скорее. Итак, план действий: едем в соседний город, там садимся на поезд и уезжаем так далеко, чтобы никто не смог нас отловить. Домой не идем, так будут искать в первую очередь.
Он провернул ключ зажигания, выключил фары, и автомобиль, тихо заурчав, поехал по пустынной дороге. Всё казалось нереальным, точно сон. Я пристегнула ремень безопасности и только теперь поняла, что практически спасена.
– Почему ты?..
– Помогаю? – догадался Артем. – Всё потом.
– Но…
– Кира, пожалуйста, не заставляй меня передумать. Дай сообразить, что делать дальше. До сегодняшнего дня мне как-то не доводилось предавать своих.
Я покорно закрыла рот.
Голова болела сильнее прежнего, хотя недавно мне казалось – сильнее уже нельзя. Не унималась тошнота, и перед глазами отплясывали огни, жаром растекаясь по венам. Я поймала по радиоприемнику волну, и мы ехали под веселенькое кантри. Светало. Кровавые всполохи расчертили горизонт. Дорога вилась точно змея, петляла, плутала меж деревьев, выплывала к однообразным деревенькам.
– Уже можно говорить? – спросила я, одичав от непонимания.
– Можно, – устало кивнул Артем. – О чем ты хотела спросить? Почему я тебя спас, да?
– Начни с этого, – благосклонно разрешила я.
– Перед тобой идиот, вскормленный сказками о злых оборотнях и добрых борцах с ними. Мои родители всю жизнь посвятили исследованиям в ОСО, ну а я шел за ними без вопросов. Самое смешное, что оборотней я при этом не видел и ни с кем не общался, кроме таких же помешанных идиотов. Ну а потом мне было поручено познакомиться с тобой. И, признаться, я пришел в замешательство: ты не похожа на дешевую потаскушку, ты сознательно связала свою жизнь с оборотнем, согласилась родить от него ребенка. Ты не такая, как мне описывали. – Он смутился, точно хотел добавить что-то, но не смог подобрать слов. – А потом я подумал: что если оборотни не так уж и плохи? Ведь даже Ира беспокоится за своего брата, значит… он не бездушное чудовище, как нам рассказывали?
Это был вопрос, но я не знала, как на него ответить. Разве можно настолько скрыться в коконе из предрассудков, чтобы не видеть очевидных фактов: нет добра и зла, есть только хорошие и плохие люди, и их определяет не раса, а душа.
– Что, если ты опять меня обманываешь и просто хочешь продать кому-то дороже? – Я потерла виски, готовые разорваться от боли.
– Я подумаю над твоим предложением, – улыбнулся он, выворачивая с шоссе на проселочную дорогу и петляя по ней. – Кира, давай начистоту: у тебя нет выбора, поэтому доверься мне и не мешай тебя спасать. Расскажи лучше, как тебе живется с этой тайной?
