Я непонимающе уставилась на него.
– Ну-у-у, – Артем стушевался, – оборотни рядом, всё такое.
– В этом нет ничего особенного, это как жить с любым другим человеком. Вообще-то с недавних пор подумываю о том, чтобы открыть эту жуткую тайну миру, – оскалилась я, а Артем задохнулся от возмущения. – У меня даже появились мысли, как это осуществить.
– Ты с ума сошла?! Нет, ты вообще представляешь, что затеяла? Сосед пойдет на соседа и грохнет его ружьем, решив, что тот по ночам обращается в волка и ворует его скотину. Начнется такая разруха… Если наши люди убивают оборотней тихо, поодиночке, то ты своим заявлением уничтожишь их разом.
– Не думала об этом, – пожала плечами, оставаясь при своем мнении. – У тебя нет какой-нибудь таблетки от головной боли?
– Беременным можно обезболивающие таблетки? – с сомнением уточнил Артем, покопавшись в бардачке.
– Беременным нельзя трястись от страха несколько дней подряд, а от одной таблетки ничего не случится. Это невозможно терпеть.
Боль, действительно, становилась сильнее меня, мешала думать, огненным комом ломилась в черепную коробку, битым стеклом впивалась в виски. Мне казалось, я упаду в обморок, если срочно не приму хоть что-нибудь.
– Всё-таки терпи, – приказал он, – мы скоро подъедем к железнодорожной станции. Кстати, – задумался на мгновение, но продолжил: – Если честно, Ира обманывала. Она не хотела сдавать тебя до последнего, но наши люди поставили перед ней выбор: ты или Игнат. Только тогда Ира решилась. Не суди её строго, она просто любит своего брата.
– Не буду, – вздохнула я, прикрыв веки.
С телефона, который я с трудом выпросила у администратора информационной стойки на станции, набрала знакомый номер и долго вслушивалась в гудки. Всего один звонок, несколько слов. Попытка всё объяснить. Только бы услышать этот голос, и всё наладится. Я знаю.
Его мобильный молчал, и я решила позвонить на домашний номер.
– Алло? – промурлыкал женский голос по ту сторону трубки.
Я сбросила звонок, решив, что ошиблась номером. Набрала повторно.
– Алло? – в голосе появилось раздражение. – Что вам нужно?!
– Позовите Игната, просто скажите, что ему звонит Кира, – попросила я, холодея от недоброго предчувствия.
– Минутку, – девушка положила телефон на стол и ушла, цокая каблуками, а когда вернулась, то заявила неприязненно: – К сожалению, он отказался с вами общаться. Не лезьте к нему больше, договорились? Он достаточно настрадался из-за вас.
Не дождавшись моего ответа, девушка повесила трубку. От боли потемнело в глазах. Я, не мигая, смотрела в одну точку. Никогда раньше не позволила бы себе так отреагировать на чью-то грубость. Я бы послала эту девушку, примчалась к ней, чтобы оттаскать за волосы, но сейчас…
Мне стало безразлично, что происходит в жизни Фирсанова. Точнее – я обрадовалась, что он нашел мне замену, а не топится в алкоголе и не совершает дурных поступков. Когда вернусь домой, то всё ему объясню, и пусть он сам решает, как поступать дальше. Сейчас же не стану ему мешать жить спокойной, лишенной меня жизнью.
– Это было трудно, но я купил нам билеты без паспортов, чтобы никто не смог отследить наших перемещений, – оповестил Артем, помахав передо мной цветными квитками. – Едем?
– Едем, – кивнула я, вернув телефон администратору.
– Что-то случилось? На тебе лица нет, – допытывался Артем, придерживая меня за плечо, чтобы я не свалилась от усталости и головной боли.
– Отвали, договорились? – попросила я севшим голосом.
Артем спал на пожелтевшем постельном белье в плацкартном вагоне, таком далеком от того, в котором совсем недавно мы ехали в Москву. Здесь невыносимо воняло нестиранными носками и людским потом. Наши соседки переговаривались о неурожае помидоров, те самые помидоры поедая, а меня колотило дрожью от ломоты во всем теле, какой не бывает даже при сильном гриппе. Голова раскалывалась, и эти запахи – помидоры, человеческое присутствие, чеснок в чьем-то обеде, приправа к супу быстрого приготовления – заставляли живот скручиваться спазмом.
Поезд начал притормаживать, и я поднялась с места, собираясь выйти.
– Ты куда? – тихо спросил Артем, не открывая глаз.
– Подышу свежим воздухом и вернусь, – успокоила я его. – Остановка длинная.
Я, действительно, не собиралась больше сбегать. Оставшихся у меня денег хватит ненадолго, да и от ОСО лучше прятаться с кем-то, чем поодиночке.
Но, когда я села на скамейку посреди многолюдной станции, головная боль, усталость, напряжение, эмоции – всё смешалось в один смертоносный коктейль. Сердце закололо вначале несмело, но после его точно проткнуло стрелой, и древко провернули в моей груди несколько раз. В животе драло, на языке стало солоно от крови. Боль разрасталась, заполнив собой меня всю, став моим продолжением.
Последнее, что я помню: меня увозила бригада скорой помощи в областную больницу.
Есть что-то особенное в больничном запахе. Едкое сочетание хлорки, бинтов, заболеваний – его невозможно перепутать с каким-либо другим, ты осознаешь его, даже не открывая глаз.
Я лежала в полупустой палате на шестерых – мне запомнилась безлюдность в момент очередного недолгого пробуждения. От руки тянулись катетеры капельниц, голова кружилась. Приятная слабость сковала всё тело, будто после изнурительных физических нагрузок. Я пошевелилась и разлепила веки.
– О, приветик! – резануло по ушам.
Надо мной склонилось выкрашенное во все цвета радуги создание, в котором я не сразу определила совсем юную ещё девушку.
– Я Оля, а ты, типа, кто? – заулыбалось создание, пока я пыталась сморгнуть галлюцинацию.
– Типа Кира, – буркнула недовольно. – Не знаешь, что со мной?
Создание надуло пузырь из жевательной резинки и, пожав плечами, изрекло:
– Да фиг его знает, чего-то там с ребенком или типа того. Тебя когда привезли, ты так визжала, что хоть подушкой души. Не, ну вообще. Я сериал смотрю, а ты плачешь, кричишь, колени типа обнимаешь. Вообще адово.
Я поежилась, тронула ладонью живот, но не почувствовала и отголоска недавней боли.
– А ты почему здесь?
Оля плюхнулась на соседнюю кровать с ногами.
– Да родители замучили. «Залетела, так не дури, ложись на сохранение», – передразнила она, – а на сохранении всё занято, направили сюда валяться, в хирургическое отделение.
От слова «хирургическое» я вся содрогнулась, но рассудила трезво: с ребенком всё нормально, на мне нет ни повязок, ни швов; значит, никаких операций не было.
– Так понимаю, меня тоже отправили сюда, потому что всё занято?
– Ага, – обрадовалась Оля. – С этой беременностью одна морока, да? Меня вот парень бросил, такой, типа: «Не, малышка, мне сейчас карапуз вообще не по картам. Бывай, возможно, через пару годиков и получится какой-нибудь замес». И тю-тю. А мне чего теперь делать?
