Съеденный у лешего суп внезапно устроил в желудке торнадо. Зажав ладонью рот, я с секунду пыталась удержать его внутри, но рвотный позыв оказался сильнее моего желания. Вывернув всё в придорожную траву, я отдышалась и жалобно спросила у Агея:
— Кто это? Что с ним случилось?
— Крестьянин, наверное, — отрывисто бросил Агей, обратившийся человеком, пока я воевала с физиологией. — Его разорвали на куски. Неужели кто-то из наших?
— Это не оборотни! — покачала головой подоспевшая Яна, тоже в человеческом обличье. Света тихонько вскрикнула и бросилась в кусты. Я услышала характерные звуки рвоты, но за ней не пошла, с мазохистским упрямством пялясь на труп. Полуобглоданные останки, бывшие ещё недавно человеком или похожим существом, выглядели… мягко говоря, отвратительно! Трава вокруг была бурой от запёкшейся крови, земля раскидана глубокими бороздами от когтей. А тело… Словно его кусали со всех сторон жуткие челюсти с длинными острыми зубами, следы которых остались повсюду на окровавленной плоти. Агей издал короткий воющий вопль:
— Нежить! Но как?! Ведь белый день! Она охотится ночью!
— Она на тропе войны, — тихо сказала Яна, присаживаясь возле останков. Понюхав воздух, добавила:
— Трое, как минимум. Часа два назад.
— На войну против кого? — Агей машинально потёр перевязанное плечо. — Нежить — это безмозглые злобные мертвяки! С кем они могут воевать?!
— Их ведёт кто-то более умный, — ответила Яна. — Сейчас на каждом углу говорят про Князя упырей, может, он?
— Князь упырей не имеет права переступать границу своего княжества! — выплюнул, словно ругательство, Агей. — Повелением Богов!
— Война с Богами? — Яна подняла голову, и в её глазах я увидела неприкрытый страх. — Ты представляешь, что это означает?!
— Смерть и разрушение. Заоблачная перестанет существовать, — медленно ответил Агей. — Он не идиот. Он не пойдёт на это! Да и зачем ему Заоблачная?
— Надо двигаться! — Яна встала, сжимая кулаки. — Надо добраться до города, всё рассказать голове! Пусть он свяжется с Родом.
— Пошли! — согласился Агей. — Девчонки! Ходу! Кинетичка! Ты в порядке?
Света выглядела не лучшим образом. Столько потрясений за один день, конечно, она будет не в порядке! Я подхватила её за талию, приговаривая:
— Давай, Свет, ещё немножко осталось! Дойдём до города, там отдохнёшь, выспишься… Давай, дорогая! Это очень важно!
Бедная девушка последовала за мной, как зомби. Агей обогнал нас, зашагал впереди, Яна сзади, замыкающей. Пришлось идти быстро, закат догонял нас, а возможность попасть в туман страшила всех.
Но, когда город показался в виду, я подумала, что лучше бы мы остались у Зиновия. Ибо растёрзанные тела людей и животных валялись тут повсюду. Десятками. С одинаковыми отметинами от зубов и когтей. И тут я очень вовремя вспомнила вчерашнюю пьянку с мёртвой водой. Хренова туча скелетов, грызущая спящих волков… Нежить, привидевшаяся мне в трактире, пришла на самом деле. И всех сожрала!
Я очень надеялась, что таки не всех… Что умные и сильные люди, волки, боги придут и нас спасут, защитят, скажут, что делать. Миновав городские ворота, я поняла, что надежда напрасна. Вырий Яр был полон мертвецов.
Мы стояли вчетвером на улице, ведущей к главной площади, и растерянно смотрели на изуродованные тела, лежавшие в беспорядке на тротуарах и на брусчатке мостовой. Никто не шевелился, не стонал. Нежить не оставляла раненых. Мужчины, женщины, дети — все были мертвы. Над городом стояла неестественная звенящая тишина, в которой слышно было лишь слабое жужжание мух над кровавыми лужами. Мухи были повсюду, облепляя тела живым тёмным покрывалом, шевелились лениво, пируя на ранах и на открытых глазах мертвецов. И запах крови, сладковатый, тяжёлый, мерзостный, мешался с запахом распоротых кишок.
В тишине города раздался истерический плач. Света рыдала в голос:
— Я хочу домой! Хочу к маме, в Москву! Мне стра-а-ашно!..
Я беспомощно глянула на Агея. Он кивнул:
— Выруби её. Пусть спит пока.
— Она могла бы нам пригодиться, ведь кинетик!
— Пока она нам только помешает! Выруби! Потом приведёшь в себя!
— Я… — но продолжение моей коронной фразы застряло в горле. Я не умею. Да. Мне придётся очень быстро научиться.
Подвластная моей настойчивой, вязкой мысли о жуткой усталости, Света душераздирающе зевнула.
— Да, милая моя, спи, отдыхай! — шептала я ей ласково, усаживая на скамеечку в тени раскидистой черёмухи, прямо под ветки, свисающие до земли. Никто её не увидит, если не знает, что она здесь.
Вернувшись к Агею, я позвала Далу:
— Вылазь! Нам надо разведать, наверное…
Дала появилась неохотно, но быстро. Агей обратился к ней:
— Пройдись по городу, глянь, кто где живой! У меня очень нехорошее предчувствие!
Исчезнувшая было Яна появилась со стороны площади с самым мрачным лицом, которое я могла представить:
— Городского головы нет. Среди мёртвых не нашла. Никого из управы нет. В бурсе пусто. Идём в ДММ.
Дала улетела, то и дело становясь совершенно прозрачной. Я очень ясно чувствовала её страх, липкий, холодный, тяжёлый. Она боялась за меня, ведь если я умру, умрёт и она. Умирать не хотелось, от слова «совсем»! Поэтому я стиснула зубы, чтобы не стучали, и вот так, сквозь зубы, спросила Агея:
— Что будем делать?
Он пронзил меня своим фирменным взглядом оборотня, но я не позволила проникнуть дальше черепа. Слава богу, хоть этому уже научилась… Агей коснулся рукой моего плеча:
— Сейчас. Подожди. Я найду выход! Обещаю.
Его взгляд смягчился, обласкал меня с ног до головы, успокоил, утешил, и стало спокойно. Почти. Яна дернулась:
— В ДММ надо идти. Там наверняка есть телефон или что другое!
Агей кивнул:
— Ты права. Пошли! Можешь нести кинетичку?
Яна без звука подхватила Свету на руки и понесла к обшарпанному дому. Мы двинулись за ней, старательно обходя трупы в липких, медленно стынущих красных лужах.
Первой, кого мы увидели в разгромленном холле ДММ, была баба Рая. Она лежала у своей дежурной консоли, в некрасивой позе мёртвого человека, сжимая в руках обломок заговорённой метлы. По всей вероятности, хотела защититься, но не смогла или не успела. Её белёсые бельма отрешённо глядели в потолок, и мне на секунду показалось, что сейчас она закряхтит, поднимаясь, и потребует документ не только на оборотню, но и на кинетичку.
Агей присел на корточки и прикрыл старухе глаза. Помолчал. Сказал тихо:
— Жалко. Хорошая была ведьма.
Со стороны столовой послышался звук шагов, и он подхватился, напрягшись, как свёрнутая пружина. Яна отступила к стене, посадила Свету на стул и в одно мгновение обратилась в волчицу, оскалила зубы, готовая драться до последнего. Но появившееся из дверей существо заставило нас всех застыть от ужаса.
