Оборотень аккуратно положил перо на место, весь в раздумьях, а Захар начал торопить:
— Давайте уже формулу искать! Сами говорили, время не ждёт!
Я попыталась прочитать рунные надписи, но, как и в прошлый раз, потерпела полную и сокрушительную неудачу. Протянув книгу Захару, попросила:
— Ищи ты, я в грамоте не сильна.
Он хотел взять фолиант в руки, но тот не дался, захлопнувшись прямо перед носом. Яна фыркнула, Света взвизгнула, а Олена одобрительно покачала головой:
— Сильна Жанна в защитной магии! Тебе, лапонька, искать, ничего не поделаешь.
Я чуть не взвыла с досады. Зачем, нет, за что мне всё это?! Я ни у кого не просила быть ведьмой, спасать мир, разгадывать заковыристые загадки… Не выспаться из-за снов, не расслабиться в любящих объятиях из-за угрозы моему городу, не отпраздновать день рождения из-за… Ладно, днюху пропустила из-за комы, её к делу не пришьёшь. Но сидеть и разбирать старославянские письмена в поисках формулы, которой, возможно, даже нет в книге, — это уже слишком! Взыграло желание запульнуть фолиант в траву и разрыдаться от жалости к себе, бедняжке, но я только тяжко вхдохнула. Жанна ждёт. Надеется на меня, иначе зачем бы подсунула мне книгу во сне?
Ладонь машинально отряхнула кожаную обложку от мелкой пыли. Мне показалось, или книга легонько встрепенулась? Погладила корешок. Фолиант словно приластился к руке. Да он живой, что ли? Воровато оглянувшись на ожидающую в сторонке группу поддержки, я склонилась к книге и тихонько сказала:
— Хорошая книжечка! Умная!
Та затрепыхалась страничками, как ласковый бобик вертит хвостом. Я погладила обложку, объясняя:
— Нам необходимо найти кое-что, иначе мы никогда не сможем добраться до Яви и спасти твою хозяйку, понимаешь?
Страницы на обрезе пошли рябью. Книга помедлила и сама собой раскрылась на развороте. Даже письмена разбирать не надо было — человек в старомодном сюртуке был нарисован в стадии крайнего ужаса, руки рвут волосы, глаза выпучены… Значит, ты так собралась общаться со мной? Ладно.
— Мне нужна формула, с которой боги создают туманные воронки.
Шелест страниц. Не веря своим глазам, я увидела рисунок, на котором был изображён белобородый старец с искрами из поднятых рук и спирали тумана, очень реалистично, кстати, хоть и от руки набросок. Неужели получилось? Неужели это та самая формула? Я окликнула Захара:
— Кажется, я нашла её! Только как прочитать?
— Диктуй мне руны, я запишу в транскрипции! — взволнованный студент чуть очки не потерял, начал копаться по карманам в поисках блокнотика. Я нахмурилась, с трудом разбирая руны:
— Первая похожа на стрелку вверх, тупую. Вторая типа стула сиденьем вправо, третья перевёрнутая метелка…
По прошествию получаса мы получили вполне связный текст, который Захар записал русскими буквами. Я попробовала прочитать его вслух, но Агей проворно закрыл мне рот ладонью:
— Сумасшедшая! Ты воронку хочешь создать прямо у порога нашей знахарки? Не думаю, что она обрадуется!
А у меня уже от нескольких слов закололо в пальцах и ледяные мурашки побежали по рукам! Боги, неужели формула сработает? И чем, интересно, я рискую, как сказал Агей?
Я вполголоса спросила у него об этом, пока мы топали по тропинке за ограду поселения, туда, где раньше серебрилась туманная воронка Хортого Яра. Агей пожал плечами и хмуро ответил:
— Можешь поверить, я ни разу не присутствовал при ТАКОЙ магии. На моей памяти воронки работали всегда.
— Ладно, а чисто теоретически? — не отстала я.
— Сильное истощение. Обморожение. Кто знает, выдержит ли твое тело магию богов?
Он вдруг содрогнулся и порывисто обнял меня. Мы остановились, подотстав от группы поддержки. Взгляд чёрных глаз впился в моё лицо, Агей стиснул зубы, желваки заиграли на скулах.
— Ну ты чего? — как можно ласковей улыбнулась я. В ушах звучали его слова на поляне: «Я люблю тебя и тебе с этим жить.»
— Я не выдержу, если с тобой что-то случится, — выдавил он и уткнулся лицом в мои волосы. Я погладила его плечи, чувствуя, как сердце пропускает удары:
— Всё будет хорошо! Всё получится!
— Ты сама не знаешь, чем тебе это грозит, — вздохнул он, и я поёжилась от щекотки в волосах.
— Может, это и к лучшему, — пожала плечами, — знала бы — не бросилась бы спасать Жанну… Я трусиха.
— Ты самая смелая девушка, с которой я знаком, — его губы легонько куснули за мочку уха. — Выходи за меня замуж!
Я аж поперхнулась от неожиданности:
— Ты всерьёз считаешь, что сейчас время для предложений?!
— А вдруг… — начал он и не договорил, крепче сжав мою талию. Закрыв глаза, я потёрлась щекой о его плечо:
— Ты меня убил сейчас! — усмехнулась. — Пошли над воронкой колдовать, Захар сам не восстановит коммуникации.
— Нет для тебя ничего святого, — буркнул волк, отпуская меня. — Я ей в любви объясняюсь — она паясничает. Предложение делаю — сбегает.
— Извини! Уж такая неромантичная девушка тебе попалась!
Я мазнула его пальцем по носу и добавила:
— Вот спасём мир и поговорим о делах сердечных!
Он насупился, крепко взял меня за руку и повёл к опушке.
Здесь явно чувствовался холод серебристого тумана. Даже несколько дней спустя. Покалывал ледяными иголками кожу, но, похоже, только мне. Остальные никакого дискомфорта не ощущали, но молчали, и в этой тишине, прерываемой редкими вечерними птахами, мне внезапно стало не по себе. Они стояли, смотрели на меня и ждали от меня чуда. А вдруг я неспособна исполнить это чудо? Недостойна? Захар сказал — полубогиня, но я себя таковой не чувствую от слова совсем! Лада Яцкевич полубогиня, смех и грех! Провалю всю затею, придётся до конца жизни быть «той, что не смогла запустить туманные воронки.»
Студент протянул мне листок из блокнота с переводом формулы, и я заметила, что его рука дрожит. Захар поправил очки и серьёзно сказал:
— Не бойся, всё получится.
— Кто боится, — буркнула я, пытаясь унять трясущиеся пальцы, расправила бумажку. Вгляделась в знакомые буквы. Я боюсь. Я отчаянно трушу. Как последняя курица. Вот бы Дала прикололась! Дала… Нет уж! Надо, чтобы всё получилось, чтобы её смерть не была напрасной! Если не для Жанны, то хотя бы ради сестрёнки я обязана запустить эти хреновы воронки! Обязана!
— Отойдите все! — распорядился Агей. — Лада, ты готова?
Я кивнула, откашлялась и сипло начала читать. Слова были старыми, со странным склонением. Вот бы Слоник обрадовалась такому экзамену! Да, я же обещала выучить чёртов монолог про дуб… Не о том думаю, блин! Строчки о тумане, что должен закрутиться, завертеться и проложить дорожку в другое место, показались мне мелодичной песней, аж захотелось найти к ней мелодию.
