— Ну, возможно, так даже и лучше, — пробормотал Амир, накладывая себе в тарелку рыбу и маслины. Фаиза что-то спросила у него, оба вполголоса переговорили на своём языке, потом Амир указал Алисе на блюда:
— Кушай, не беспокойся, всё будет хорошо!
Конечно, легко сказать! Кто управляет кармой в этом мире, Алиса не знала, но очень сильно подозревала, что не Господь Бог и уж точно не православный. А провести всю оставшуюся жизнь в мусульманской деревне, прислуживая семье Амира, ей совсем не хотелось. Словам «всё будет хорошо» Алиса тоже не верила. Именно они были последними словами Атассена перед тем, как он бросил её на произвол судьбы в подлеске. Так что, куда не кинь — везде подстава.
А Амир с Фаизой снова спорили, вполголоса и чуть ли не с улыбками, наверное, чтобы Алиса не поняла, что они ругаются. Но она разобрала одно знакомое слово, которое старуха часто повторяла, когда Алиса плохо мыла полы: ахарам, грязно. Интересно, полы они обсуждают или что-то другое? Например, её, Алису… Грязная? Конечно, ванны же тут нет, приходится умываться у колодца ледяной водой, а про волосы и говорить нечего. В баню бы какую сходить… Где их знаменитые хаммамы?!
Она отставила пустую тарелку. Зияд уже убежал во двор, прихватив полные карманы сладостей. Ох, не о том надо думать, Алиса, не о том! Первым делом надо разузнать побольше о той местности, в которой она оказалась. Потом о том, где искать Атаса. Или какую-нибудь другую ведьму, колдуна, мага, которые смогут вернуть её в нормальный мир. Пока это единственное, что она может сделать для своего спасения. Ну и идеально было бы снять, наконец, проклятый перстень!
Эйба убрала пустые тарелки и принесла чайник. Фаиза сунула ей блюдо с остатками рыбы и принялась разливать чай в небольшие стаканчики тонкого стекла, высоко поднимая чайник. Амир поднял один из стаканчиков, поставил на ладонь и протянул Алисе:
— Скажи, Аисса, ты из благородной семьи? Кем были твои родители? Помнишь ли?
Алиса приняла чай и осторожно отхлебнула горячего терпкого напитка:
— Не думаю, что их можно назвать благородными. Моя мама… э-э-э… помогает лечить людей. А папа следит за порядком. Он… шериф!
— Был шериф? — переспросил Амир, даже не спрашивая, а утверждая. Алиса смутилась, по привычке поднесла руку к уху, чтобы заправить прядь волос, но наткнулась на платок. И ответила поспешно:
— Да, был… Это было давно.
— И какой силой они обладали?
— Я не знаю, правда, не знаю.
— Но от кого-то же ты унаследовала такой сильный дар врачевания!
— Может быть, от бабушки, — тихо произнесла Алиса. Главное, не соврала. Наверняка, бабуля, умирая, передала ей свой дар. А она не умеет им пользоваться. Поэтому и седеет после лечения. Как знать, не умрёт ли после очередного сеанса заживления чьих-нибудь ран… Очень бы не хотелось!
Амир поставил свой стакан, пробормотал что-то вроде короткой молитвы, коснувшись пальцами лба, губ и груди, а потом встал, протянул руку Алисе:
— Пойдём, я покажу тебе то, чем мы живём.
Они вдвоём вышли из дома. Алиса невольно бросила взгляд на настил, где днём лежал раненый Амир. Внутри что-то сжалось. Сейчас Амир, вполне здоровый и полный сил, шагал рядом. А было ли это? Была ли страшная рана на руке, снятый скальп, переломанные рёбра? Или ей просто почудилось? Начнёшь сомневаться и в самой себе, и в том, что ощущаешь, и вообще в реальности всего мира… Но Амир тронул её пальцы, и Алиса вздрогнула от неожиданности. А потом качнула головой: всё реально. Всё происходит с ней на самом деле. Она сжала его руку и остановилась:
— Почему вы сказали, что я теперь с вами на равных? Потому что я умею лечить? Потому что я вас вылечила?
Амир улыбнулся. За всю неделю, что Алиса провела в его доме, это была его первая улыбка, и она показалась такой искренней, что заставила улыбнуться в ответ. Амир легонько склонил голову и жестом указал на конюшни — два длинных деревянных барака возле круглого огороженного жердями выгула:
— Пойдём, обещаю всё сказать начистоту.
Они медленно шли по песчаной дорожке, по бокам которой зеленели зацветающие кривенькие деревца. Светлые длинные и узкие листики перемежались белыми гроздьями цветов.
— Это маслины. Через три месяца мы соберём их и засолим. А там дальше, — Амир махнул рукой за конюшни, — абрикосовые деревья. А ещё есть чёрные вишни, плоды которых такие же большие и красивые, как твои глаза, Аисса! Мать сушит их, а ещё укладывает в сахар, а Эйба готовит с ними изумительные газельи рожки!
— Вы уходите от ответа, — тихо сказала Алиса. Зачем он ей травит байки про сад и про красивые глазки?
— Напротив, я к нему веду, — усмехнулся Амир, поглаживая пальцем её ладонь.
Алиса похолодела. Отлично! Сейчас ей объяснятся в вечной любви, прижмут к ограде и поцелуют! А она даже его ударить по морде не сможет: восточные нравы в любом мире любой эпохи одни и те же! Вот зачем старуха выдала ей чистую униформу: чтобы господина не стошнило!
— Смотри, Аисса! Вот мой хлеб и моя гордость!
В леваде — кажется, так назывался двор при конюшне — гуляла лошадь. Даже издали она показалась Алисе большой, а по мере приближения становилась просто огромной. Высокая, на длинных тонких ногах, она ходила по рыхлой земле, аккуратно поднимая копыта, потряхивая крупной изящной головой. Аккуратные по виду, рельефные мышцы лениво перекатывались под шелковистой кожей, придавая ей все возможные оттенки тёплого коричневого цвета. Залюбовавшись лошадью, Алиса не сразу заметила в леваде одного из работников, который держал её за длинную узду и понукал двигаться. Зато Амир заметил и, обернувшись к Алисе, прикрыл краем платка её лицо:
— Подожди, я скреплю булавкой.
— Зачем? — удивилась Алиса. — Я задохнусь! И так жарко…
— Ты живёшь в моём доме, Аисса, — серьёзным тоном ответил Амир, закалывая платок в форме чадры. — И я отвечаю за твою благодетель! Не показывай посторонним мужчинам своего лица, и в их глазах ты не увидишь никаких порочных желаний — только уважение!
Хм! Уважение можно заработать и по-другому, незачем для этого прятать морду лица! Но Алиса решила благоразумно промолчать. Намеренья Амира были ей, а принципе, ясны, не хватало лишь деталей. Возжелал отблагодарить за спасение чужестранную рабыню, допустив в свою кровать. И забыв спросить мнение самой рабыни…
— Посмотри на эту кобылу! — Амир подвёл Алису к самой ограде. — Моя самая прекрасная лошадь. Её зовут Чёрная Вишня. Она напоминает мне тебя…
— Вы сравниваете меня с кобылой? — усмехнулась Алиса. Мда, лестно, ничего не скажешь!
— Женщин в мире много, Аисса, а таких кобыл можно пересчитать на пальцах.
Он посмотрел на неё, ловя взгляд, и Алиса увидела улыбку, прячущуюся в усах. Чёрные, всегда слегка прищуренные глаза Амира влажно блестели, словно он боролся сам с собой и не был уверен в победе. Сейчас он показался Алисе странно притягательным, хотя она никогда не любила таких мужчин: ни длинноволосых, ни бородатых, ни в возрасте её отца. Что происходит с ней? Неужели он использует магию? Приворотные зелья никто не отменял, и не только женщины ими пользуются! Подсыпали вместе со старухой порошочка ей в чай, а теперь ждут, когда Алиса падёт в его объятия!
