Ноги вскоре начали болеть. Сколько она уже прошла? Алиса оглянулась и увидела длинную цепочку следов. Даже ветра нет, чтобы замести. И песок не движется. Даже облака, похоже, не двигаются… Только она бредет. И часы в рюкзаке зря болтаются. Они здесь не работают.
Алиса села.
Толку топать, если даже непонятно, в какую сторону она идет. Сдохнуть — так отдохнувшей и еще красивой. Она снова приложила руку к животу. Нет, так тоже не пойдет… Куда сдыхать-то? А как же мальчишка? Он же вместе с ней…
Глубоким вздохом, который вырвался из груди Алисы, можно было бы сдуть полпустыни. Сидеть не вариант. Вариантов мало, но лучше идти. Бороться всегда лучше, чем просто тихонечко сдохнуть, жалея себя.
— А вот в этом ты права, детонька. Бороться всегда лучше.
— Отлично, — проворчала Алиса, с трудом поднимаясь на ноги. — Сумасшествие — лучший друг потерявшейся в пустыне девушки. Уже начинаю слышать голоса. Интересно, когда появятся видения?
— А ты обернись.
— Мать моя ведьма… — вздохнула Алиса. И испугалась до дрожи в ногах. А вдруг… Обернется — а там какой-нибудь жуткий монстр?
— Детонька… Не мать, а прабабушка! — знакомо и тоненько засмеялся голос. — Ты же вместо матушки забрала родовую силу.
— Бабуля?
Она стояла прямо за спиной — родненькая бабулечка, именно такая, какой Алиса ее запомнила до ужасных приступов астмы. Седенькая, чистенькая, приглаженная, вся такая аккуратная и собранная. Она наклонила голову набок, посмотрела сквозь очки и улыбнулась:
— Видишь, маленький, вот мы и встретились.
— Бабуля, это ты мне сейчас привиделась? Я сплю, что ли?
— А ты ущипни себя. Если я тебе скажу, ты мне поверишь?
Логично. А бабуля не простачка. Как, впрочем, никогда и не была дурочкой! Будь бабуля рядом после комы, наверняка бы все рассказала и объяснила, не понадобилось бы тащиться с котом, этим идиотом Мало, в Новый мир…
Алиса стиснула кожу на предплечье, отпустила и ойкнула. Больно. Значит, не спит. Хорошо. Допустим. Бабуля пришла к ней поддержать, поджариться тут за компанию, впрочем, старушке все равно, она уже мертвая…
Осторожно протянув руку, Алиса коснулась пальцами бабулиного рукава. Вполне себе настоящая шерсть, настоящая вязаная кофта с рельефным узором, даже пахнет, как настоящая, — травами и молочным супом…
— Ну что, убедилась? Пойдем-ка, проведу тебя до воды, тут недалеко.
— Ох, пить хочу! — согласилась Алиса. — И правда. Давай помогу, бабуля!
— Да пока сама я, — отмахнулась старушка и мелко зашаркала по песку почти в ту сторону, куда шла и Алиса. Догнав ее, Алиса спросила:
— Бабуля, а мы где?
— В пустыне Падших магов.
— Это что-то типа ада? — усмехнулась Алиса. — Всех грешников сюда ссылают?
— Можно было бы и так подумать. Вообще-то пустыня носит название Павших магов, тех, кто умер, погиб… Но люди отчего-то переделали на Падших магов.
— И как отсюда выбраться?
— Пешком! — бабуля обернулась, посмотрела строго сквозь очки и добавила: — Ты выберешься, не волнуйся. Я здесь для этого. А вот он…
— Кто он? — не поняла Алиса.
— Скажи мне, детонька, а ты его любишь?
— Кого? — удивилась Алиса. В таком контексте кандидатов быть таинственным «он» немного. Точнее, всего два. Поэтому она неуверенно выбрала наугад: — Фера, что ли? Я не знаю.
— Как это? Тут или любишь, или не любишь.
— Бабуль, ну я, правда, не знаю. Он какой-то… Он все время ускользает. Я и думаю: а нафига мне парень, который ускользает, которого никогда нет рядом?
Бабуля тяжко вздохнула. Поманила рукой:
— Давай-ка присядем на пару минут, отдышусь я. Уже не девочка, чтобы бегать по жаре…
Алиса подхватила старушку под локоть, помогла опуститься на песок, заботливо расправила подол старенького платья под сухонькими ногами со вздувшимися венами. Бабуля похлопала ее по руке, мол, не надо, не суетись, и Алиса присела рядом, обмахиваясь ладонью.
— Знаешь, милая… Ты же знаешь, кто я и что со мной случилось?
— Ты Торимель, — кивнула Алиса. — Твой муж умер, и ты ушла в Старый мир.
Бабуля кивнула, и Алисе показалось на миг, что та усмехнулась лукаво. Но только на миг. Когда бабуля снова заговорила, голос ее был строгим и немного трагичным:
— Да, мой муж погиб. Это было для меня ужасным ударом. Я любила его больше самой себя, больше собственной жизни. Я не могла дышать без него. Мне было всего шестнадцать лет… Я училась быть хозяйкой огромного дворца, училась быть ласковой женой, а заодно и заботливой матерью. Ну, а после того несчастного случая…
Бабуля тяжко вздохнула.
— Я ушла одним из порталов в Старый мир, совершенно не зная, что ждет меня там. Надеялась умереть. А там… Шел сорок второй год, шла война. Я затерялась в огромном городе, который слушал сводки с фронта, готовился к обороне, отражал воздушные налеты… Я сказала, что наш дом разбомбили, все документы погибли, все родные тоже. Я стала Тамарой Шульгиной тысяча девятьсот двадцать четвертого года рождения — прибавила себе два года. Вступила в комсомол. Записалась в ополчение. Служила в противовоздушной обороне, на крышах сидела, смотрела — не летят ли вражеские самолеты бомбить этот прекрасный город, который приютил меня и которому грозило полное разрушение…
— Бабуля… Это… страшно было, да?
— Страшно, детонька. А знаешь, что было страшнее всего? Сдаться. Ведь под каждым мостом я видела магические кристаллы… Они переливались, радугой светили, сияли после каждого дождя так, что глазам было больно. Словно звали меня… Говорили: вернись, Торимель, вернись домой. Там нет войны, там нет смертей, нет сводок с фронта, нет раненых, которые поступали каждый день с передовой. Там не надо плакать над ними… Я же из ПВО ушла в медсестры! Не смогла мимо госпиталя ходить каждый день. Им было так больно…
— Ты их руками лечила, бабуля? Как я?
— Эх, маленький… Знала бы я, как ты… Не умею я. Не вышла даром. Травки — вот да. Это мое. Я травками столько мальчишек на ноги подняла! Столько гангрен предотвратила, столько рук-ног спасла, столько лихорадок победила, что и счет потеряла даже… А сейчас думаю: умела бы руками, я бы их всех спасла! Всех!
Старушка замолчала, и Алиса молчала тоже, не решаясь прервать ее мысли. Потом осторожно спросила:
— Бабуля, а зачем ты мне все это рассказываешь? Сейчас!
— Так… Про деда твоего. Прадеда. Он ведь ко мне привязался в госпитале. Сказал: я неземная, он будет ухаживать за мной, пока я не соглашусь выйти за него замуж… А я не могла! Говорила ему: это неправильно, ведь я еще люблю того, другого!
— Бабуль, ну такое говорить нельзя!
