Что теперь ему сказать? Как вести себя с ним? Любовь любовью, но он изменил ей! А она уже тут решать начала — жить в Ностра-Дамнии или в Москве…
— Алиса… — тихо позвал ее Фер. — Это ты? Ты тоже умерла?
Глава 18. Милые бранятся — только тешатся
— Типун тебе на язык! Идиот! — возмутилась Алиса. — Лучше скажи, что ты тут делаешь, да еще в таком состоянии!
— А ты? Где ты была все это время?
Что такое? Лучшая защита — это нападение? Ну погоди, дорогой муженек, она тебя вылечила, она тебя и прибьет!
— Не переводи стрелки! Пока ты тут развлекался с любовницей и весело проводил время в постельке, я там в Старом мире чуть с ума не сошла! А могла бы и ребенка потерять, между прочим! Пока в коме валялась!
— Но я же… Я не знал… Спроси кого хочешь… Что-о-о?!
— Что — что?
— Ребенка?
— Давай, скажи, что и об этом не знал! — Алиса с яростью дернула за амулет на шнурке, и тот больно врезался в шею. Фер сел, охнул, схватившись за ногу, резко бросил:
— Знал. А потом забыл. Теперь снова вспомнил! Думаешь, я по своей воле… с Лин… Думаешь, я бросил бы тебя сразу после свадьбы?
Алиса нахмурилась, примостилась рядом. У воды было даже почти не жарко, но пить не хотелось. Возможно, Бездонная Чаша напоила их обоих… Как это — не знать, что женился на одной, а живешь с другой? Хотя в этом безумном мире все возможно…
Фер протянул руку и тронул амулет на шее. Алиса ясно услышала, как бьется сердце мужа. Через кожу, через палец, через грудь… Божечки, это еще что такое? А Фер дернулся и тихо спросил:
— Откуда у тебя зуб пещерного волка?
— Мне подарила его Лива. Помнишь? Твоя какая-то там сводная сестра.
— Помню. Я нашел его в траве, на лужайке у дворца…
— Я, наверное, потеряла его, когда… Эта черноглазая, Лин твоя страшная, пшикнула на меня духами!
— Духами, да… Они еще пахли фиалками…
— Такой противный запах, — поморщилась Алиса.
— И лаванда… Ненавижу, — пробормотал Фер.
Они встретились взглядами и замерли. Да, это было, это случилось. Они как раз сошли со ступенек беседки, где жрец в алых одеждах соединил руки двух влюбленных… Валь с сестрами приблизился, чтобы поздравить их… Лис, рыжий Атас, требовал снять с него заколдованный ошейник… Зуб… Лин…
— Я вспомнил все, — тихо сказал Фер. — Как я мог забыть?
— Да, как ты мог? — проворчала Алиса. — Разве такое забывается?
— Она травила меня. Я уверен, что в каждой тарелке, в каждой кружке меня ждал наркотик. И не только меня. Весь дворец был уверен, что я женился на Линнель. Даже Леви, даже моя сестра…
— А меня как-то отправила в Старый мир, — задумчиво кивнула Алиса. — Наверняка люди, которые привезли меня в больницу — ее сообщники.
— Прости меня, малыш.
Он нерешительно притянул Алису к себе, обнял за талию, уткнулся носом в плечо. Обнимашки… Посреди пустыни, в полной жопе! А почему бы и нет! Только как верить ему?
— Верь мне, — глухо попросил Фер в плечо. — Ты спросила, что я тут делаю. Она хотела меня убить. Сбросила на лету из экипажа.
Алиса сидела, боясь пошевелиться, и слушала, как вместе с этим признанием в ее голову лезут его мысли — виноватые «прости», растерянные «как же так?», робкие «не отталкивай» … Божечки-кошечки, что это? Она теперь еще и мысли читает? Зачем, кто просил? Но все равно прижалась к Феру, словно благодаря за откровенность, повернула голову, коснулась губами виска. Ощущение счастья снова затопило ее с ног до головы. Пусть даже они не выберутся из этой пустыни. Все равно хорошо… Он рядом. Он все-таки любит ее. Но в лоб получит однозначно, когда ногу подлечит! Ибо нефиг с посторонними ведьмами спать!
— Мы выберемся, — он запустил пальцы в ее волосы. — Даже не сомневайся, малыш! Мы что-нибудь придумаем. Отец сказал, что я сильный, упрямый, значит, выберусь!
Алиса прикрыла глаза, откинула голову на его плечо и улыбнулась. А ведь он тоже чувствует ее мысли… Уж не Бездонная ли Чаша подкинула им такое развлечение? Пошутила, связала их невидимой ментальной связью? Ведь там, под толщей прозрачной голубой живительной воды они были единым целым, их сознания и энергии перемешались — Алиса ощутила это в полной мере… Черт побери, теперь даже и соврать не получится! Ни ему, ни ей…
— И как ты собираешься куда-то идти? — тихонько пожурила она мужа. — Вон, нога еще сломана, по-хорошему надо носилки делать или волокушу, а из чего?
— Все будет хорошо, Алис…
Все будет хорошо. Он уверен в этом. А значит, и она будет уверена.
— Расскажи мне все с момента свадьбы, — попросила она. — Я хочу знать, что произошло.
— Ну… Я проснулся утром с тяжелой головой, подумал: зачем мы так напились вчера? А потом вспомнил. Свадьба, то, се… Обнаружил рядом с собой девушку. Жену, значит…
Они говорили долго, пока солнце медленно опускалось к бесконечной линии горизонта, пока не коснулось краем песка, пока не скрылось наполовину, как будто под одеяло спряталось. Алисе мучительно хотелось есть, аж под ложечкой сосало, но она держалась, только наклонялась к воде, зачерпывая горстью, и напивалась до полного желудка. Временами ей становилось страшно, что никто и никогда не спасет их, что они так и останутся умирать в обнимку в этом царстве мертвых, но Фер подбадривал ее как мог. В благодарность за позитив, Алиса старательно думала о хорошем: о том, как родится малыш, как они все втроем усядутся на лужайке перед дворцом и будут есть вкусные пирожные, пить свежий сок, смеяться и просто быть счастливыми.
А когда надежда почти ушла вслед за солнцем, Фер прищурился и удивленно сказал:
— Смотри! Это же мой экипаж!
Алиса повела взглядом по линии горизонта, но упомянутый экипаж нашелся в небе. Внезапно! Два крылатых коня уверенно несли его по воздуху, а выглядело все со стороны, как будто Санта Клаус развлекается, оставив оленей дома. Алиса вскочила на ноги:
— Подожди! Если это твой экипаж, значит, там эта… Линнель!
— Они возвращаются в Ностра-Дамнию, — усмехнулся Фер. — Не остановится, не надейся… Оставит нас здесь, подыхать.
— Сука…
Но кони медленно пошли на посадку. Хлопанье крыльев оглушило Алису. В первый момент. Заслонившись рукой от колючих брызг песка из-под копыт, она бросилась к вознице. Откуда только смелость взялась! В этот момент Алиса чувствовала только непереносимую, всепоглощающую ярость. Собственными руками задушит эту суку Лин! И будет смотреть, как та задыхается и синеет!
Однако вместо разлучницы на козлах экипажа восседала Лива собственной персоной. Лива, а не Вилма, потому что, остановив коней и спрыгнув на песок, девушка крепко обняла Алису, так крепко, что кости затрещали, и почти со слезами воскликнула:
