Журналист бросил на столик между ним и собеседником конверт с деньгами.
– Что вы хотели мне сообщить? Предупреждаю, я сейчас отошел от активной журналистской деятельности, и если вы хотите заказать мне статью…
– Нет, я не хочу заказать вам статью. Я хочу заказать книгу.
Какой журналист не встанет в стойку на предложение о книге? Каждый журналист мнит себя писателем, но не каждому удается подержать в руках томик своих произведений.
– Книгу?
– Да, книгу.
– Сборник моих избранных статей?
– Нет. Просто книгу.
– Но я не пишу книги. То есть я хотел сказать, что у меня нет подобного опыта. Мне, конечно, интересно, но это серьезная работа, которая…
– Не беспокойтесь, книга уже написана…
Тогда вообще ничего не понятно! А зачем тогда он, если уже написана?
– Как вас понимать?
– Так и понимать. Книга есть. Но хотелось бы, чтобы автором ее был известный и уважаемый в обществе человек. Человек с именем. У вас есть имя. У меня есть книга. Всё сошлось.
– О чем книга?
– О некоторых аспектах религиозных верований Ближнего и Среднего Востока и связи их с современным геополитическим строением мира. Как-то так…
– Тема интересная. Но не совсем моя. Я писал о Востоке, но скорее публицистику.
– Не скромничайте, ваши статьи имели очень серьезный общественный и политический резонанс.
– Но это было давно.
– И тем не менее вас помнят. Именно поэтому я пришел к вам. Мне кажется, вам было бы интересно раскрыть понятную вам тему фундаментально.
– Не знаю. Дело в том, что я сейчас…
– Я в курсе.
О чем? Он даже ничего еще не сказал!
– Я навел справки. У вас серьезные проблемы со здоровьем. Я бы сказал – очень серьезные.
– Но откуда вы знаете?
– Вы проходили обследование, а теперь лечитесь. Узнал из первоисточника, так что ошибки быть не может. Я смотрел вашу медицинскую карту. Вот ее копия.
Собеседник открыл папку. Где были знакомые листы.
– Давайте начистоту. Вы больны настолько серьезно, что вряд ли сможете активно продолжать свою профессиональную деятельность…
Журналист дернулся, потому что никто и никогда не разговаривал с ним так. Так прямолинейно, в лоб. Но именно это и цепляло его как профессионального репортера.
Что этот тип себе позволяет?! Но… почему он себе это позволяет? Что за этим кроется? Вряд ли он действует спонтанно, от характера. Значит, преследует какие-то цели, но какие? Интересно… Ну, интересно же! И тем не менее…
– Я бы не хотел продолжать разговор в подобном тоне!
– Извините… Но вынужден называть всё своими именами, включая ваш диагноз. Иначе нам не столковаться.
– А нам нужно столковываться?
– Я думаю, да. В конце концов вышвырнуть меня вы сможете в любую минуту. Но лучше до конца выслушайте.
Журналист молчал, испытующе глядя на посетителя.
– Ваш диагноз… Я узнал прогнозы. Они не радуют. Вам осталось не так много времени.
Журналист это знал. На Западе диагнозы и неутешительные прогнозы не скрывают, чтобы человек мог успеть привести в порядок свои дела, закрыть или перераспределить долги, распорядиться наследством, может быть, успеть пожить напоследок. Там пациенту врать – себе дороже.
– И что?
– Было бы правильно закончить вашу… – Пауза. – Творческую биографию какой-нибудь сенсацией мирового уровня, чтобы напомнить о вас. Чтобы уйти достойно, как говорится, в лучах славы. Чтобы получить трибуну, высказаться…
Неплохо бы… Какой журналист не желает популярности? Не желал бы – пошел в бухгалтеры или чиновники, где платят устойчиво и нередко больше.
– Вы можете обеспечить такую сенсацию?
– Не я, а вы. С моей помощью.
– Каким образом?
– Ваша книга… которую вы написали… Это очень серьезное произведение, в котором анализируются современные вызовы цивилизации. В первую очередь экспансия ислама, терроризм…
– Об этом много писалось, вряд ли вы сможете кого-то этим удивить.
– Но вы копнете глубже. Вы станете искать корни восточной экспансии в исторических и религиозных предпосылках. В первую очередь в религии.
– Хотите, чтобы я сделал подкоп под их святыни?
– Совершенно верно.
Это да, это может сработать.
– А вы не боитесь, что исламский мир меня проклянет?
– Нет, не боюсь. Добиваюсь этого.
Журналист усмехнулся.
– То есть я должен задеть самые больные струнки? Так сказать, травмировать религиозные чувства верующих? Я правильно понимаю? Только, боюсь, для мировой сенсации этого будет мало. Сенсация – это не слова и даже не книги, пусть самого оскорбительного содержания, это действия. Какое-то неординарное, из ряда вон событие. Которое привлекает внимание рядового обывателя.
Журналист понимал свою профессию, знал, как делаются и продвигаются сенсации. И собеседник с ним согласился.
– Вы совершенно правы. Событие должно быть. И оно будет.
Журналист заинтересованно взглянул на собеседника.
– И что это будет?
– Ваша смерть, которая привлечет внимание мировой прессы.
– Вы шутите?
– Ничуть! Ведь чуть раньше или чуть позже. На больничной койке, один на один со смертью, в одиночестве, ведь у вас никого нет?
– Допустим.
– Умирать одному, за просто так… Или отойти громко, так, чтобы об этом трубил весь мир. Мне кажется, второй вариант достойнее. Тем более что вы рискуете лишь несколькими днями. Если не часами. Что так, что этак – исход один. Но во втором случае вас ждет мировая известность, о вас будут говорить, ваша книга станет бестселлером. Вы добьетесь того, чего добивались всю жизнь. И это вам не будет ничего стоить.
– Кроме жизни!
– Нет, не так. Кроме нескольких дней жизни. Они пройдут, уж простите, в телесных муках и тумане наркотических препаратов. В этом случае вы просто умрете. В другом – покинете наш мир с пользой.
Журналист задумался.
Да, это так. Всё придумано очень умно. Оскорбительная, с точки зрения исламских верующих, книга – скандал, связанный с ней, – всеобщие проклятья и как апофеоз – насильственная от рук террористов смерть. Такую цепочку событий можно раскрутить очень эффектно. И в этом случае да, книга будет раскупаться. И будет допечатываться. И ее автор, бесспорно, получит мировую известность. Пусть ненадолго – но известность, равную славе. Потому что будет событие. То самое, сенсационное… Вот только… как?
