Очень скоро курсор должен был замереть. Когда диверсионную группу остановят. Когда ее уничтожат устроившие перехватывающую засаду на маршруте спецназовцы. Или исчезнуть с экрана совсем. Если группу накроют залпом реактивных снарядов или обстреляют с «вертушек», разнеся в клочья диверсантов, их оружие, амуницию и заодно «маячки».
Но пока боевики шли всё дальше. И синхронно с ними двигался курсор. И еще три курсора, которые «ползли» своими маршрутами, расходясь веером по чужой территории. Почему воинов ислама не остановили, не накрыли возле самой границы, почему запустили так далеко – было непонятно. Но наверное, на это были какие-то свои, особые соображения. Возможно, Центр желал поймать их за руку возле места преступления. Или хотел вывести на равнину, где случайно уцелеть или скрыться, спрятавшись среди скал, камней или густолесья, боевикам было бы невозможно. Или желали вычислить цепочку проводников, которые оказывали им содействие. А может, еще что. Чужие оперпланы – потемки.
Боевики шли. Курсоры разбегались. До времени «Ч» осталось совсем ничего.
* * *
– Не хотели бы вы получить гражданство моей великой страны?
Ответ на такой вопрос мог подразумевать только согласие. Потому что получить гражданство этой страны хотят все. Ну или считается, что хотят все! Ну или должно считаться, что хотят все… Без исключений.
– Наверное…
Кивнул Галиб. Его собеседник расплылся в стопроцентной голливудской улыбке так, что стали видны все его тридцать два прекрасных искусственных зуба.
– Я очень рад предложить вам от имени моего Правительства, сделать первый шаг к осуществлению вашей мечты. Мы сможем гарантировать вам гражданские свободы, защиту, счастливую старость и хорошую сумму в одном из банков Америки.
– Что для этого нужно сделать Галибу? – спросил Помощник.
– Ничего! Уважаемый Галиб сам должен решать, что и как ему делать. Мы не можем навязывать ему своих решений, ибо это противоречит принципам демократии, исповедуемым нашим народом. Но мы были бы рады помогать ему советами, делиться информацией, возможно, помогать финансированием, если наши цели совпадут.
– И что бы вы могли посоветовать ему теперь?
– Возможно, определиться с приоритетами. Нам кажется наибольшая угроза его народу, его религии, его убеждениям исходит теперь с Востока. Мы располагаем кое-какой информацией, которой готовы поделиться с многоуважаемым Галибом, чтобы ему легче было принимать правильные решения. На которые мы совершенно не собираемся влиять.
Кивок.
– В свою очередь, мы готовы выслушать Галиба, если у него есть какие-то просьбы или пожелания.
– Есть…
– Вы, наверное, имеете в виду финансирование?
Ну, потому что все у них просят деньги. Доллары. С их президентами. Все больше с Франклином. Похоже и этот – туда же…
– Мы обязательно рассмотрим данный вопрос, и я думаю, сможем решить его в самое…
Галиб недовольно качнул головой. А Помощник «перевел»:
– Нет. Это касается не денег. Нам не нужны ваши доллары. Теперь не нужны.
А это уже интересно! Чтобы доллары и не нужны!
– Я весь внимание!
Галиб дал знак. Помощник заговорил:
– Многоуважаемый Галиб хочет объединить усилия многих полевых командиров, чтобы, собравшись вместе, большими силами, нанести неверным мощный удар. Такой, какого еще не было.
Галиб согласно кивнул.
– Теперь мы действуем разрозненно, нанося много мелких тычков. Мы распыляем наши силы, зачастую расходуя их понапрасну. Мы бьем во все стороны, не достигая решительной победы. Мы как рука с растопыренной пятерней.
Галиб поднял правую руку, развел в стороны пальцы. Все посмотрели на его ладонь.
– Мы должны собрать силы воедино и нанести удар. Один, но решительный.
Галиб сжал пальцы в кулак. И ткнул им перед собой, как будто бил невидимого противника. И сел подобно мумии, сложив руки на груди.
– Если Галиб объединит все силы правоверных, мы станем непобедимы.
Все замолчали. Галиб – по жизни. Остальные думали, что ответить.
– Это очень мудрое решение, достойное многоуважаемого Галиба! Но чем мы, мое правительство, мой народ может помочь ему в его благородной задаче? Вы знаете многих известных на Востоке людей. Вы общаетесь с ними, к вам прислушиваются. Вы можете убедить их встать под знамена Галиба. Галиб настоящий боец, он не ищет славы и власти, он лишь желает победы воинам ислама. Вместе, под его командой, мы сможем победить. Аллах не оставит Галиба своей милостью. Аллах любит Галиба.
Ах, вот он куда клонит… Хочет, используя авторитет заокеанских друзей, подмять под себя не подчиняющиеся ему группировки. Хочет стать маленьким диктатором… Похоже так. Наверняка – так! Ну и ладно… Жесткое единоначалие в этом архаичном обществе – единственно возможная форма действенного правления. Так всегда было. Издревле. Никакие цивилизованные подходы здесь не работают – только топор палача, плаха и плеть! Подходит он под такую роль? Наверное…
Галиба боятся. Он ни чужих, ни своих не жалеет – не моргнув, руки и языки под корень режет! Глазки вынимает. Головы рубит. Но при этом его любят! Если не сказать – боготворят! Потому что он – сила! А сила в этом диком обществе – первооснова авторитета. Этот наведет порядок. Железной рукой.
Потом, конечно, его придется… Потому что подобные методы поощрять нельзя – использовать можно и нужно, но лишь на первом этапе. Потом, после окончательной победы дикторы должны сходить с политической сцены. Потому что они плохо управляемы, самолюбивы и, что особенно опасно, имеют опыт побед. Такие под чужую дуду плясать не станут и запросто могут повернуть оружие против своих недавних союзников. И, что хуже всего, за ними пойдут… Нет, герои на постпобедном поле не нужны. На их место должны прийти «демократы», которые не способны на поступки и будут смотреть в рот своим советникам. Толпой демократов управлять проще, чем одним-единственным Бонапартом.
Но это – потом. А пока такая фигура, сколачивающая из разношерстных группировок единую армию, – не помешает. Этот – сможет. Если, конечно, его раньше не убьют. С этим можно попробовать… Тем более он сам с предложением вышел, в чем-то опережая события. Назначенная ему роль была мельче, но если он вызвался сам, то… почему бы и нет…
– Я понял. Я обязательно посоветуюсь со своими друзьями. Я думаю, что они согласятся, ибо Галиб настоящий воин – бесстрашный и удачливый. Я думаю, он прав, предлагая собрать единую армию из многих никому не подчиняющихся отрядов. Это будет очень сильная армия, которая сможет победить любого противника! И наверное, многоуважаемый Галиб достоин встать во главе ее!
Галиб кивнул.
Ну а что ему еще остается делать… Когда его желаний никто не спрашивает! Только кивать…
* * *
