– Кто стрелял? Откуда?!
Старушка выла, всхлипывала, икала и билась головой о стену. Всё одновременно.
– Заткнись! – прикрикнули на нее.
И отвернулись, бросившись к окнам. Потому что кто мог подумать на эту дуру!.. Наверное, мог профессионал. Впрочем, он даже и думать бы не стал, а действовать прежде, чем думать. На рефлекторном уровне. Увидев, заметив и прикончив всех, кого застал в комнате с трупами, не взирая на их пол, возраст и личную симпатию. Лучше всего, закатив туда пару гранат. Просто так – на всякий случай. А уже потом, ничем не рискуя, стал бы размышлять на тему, откуда, кто и зачем мог стрелять.
Но бандиты не были профессионалами. И даже не были бойцами. Были просто местной вооруженной шпаной. И «повелись» на образ, и подставили спины.
«Старушка» вскинула пистолет и вбила каждому в затылок по пуле. Как гвозди в стену. Без единого промаха… Такая была старушка! Очень бойкая. С которой – не дай бог!..
В дверь шагнула кукла Барби. В разлетающемся шелковом халате, заляпанном кровью.
– У вас всё?
– Всё.
– И у меня. – Быстро взглянула на убитых. На целую гору мертвых мужиков. – Вы не ранены?
– Нет, – спокойно ответила «старушка», поправляя одежду и прическу. – Всё в порядке. Я не пострадала.
Где-то там, в доме, еще раздавались выстрелы. Но основная бойня случилась здесь.
– Я в подвал. А вы пройдите по этажу! – приказала Ирен.
Старушка кивнула. Вытащила, забила патронами обойму. Набросила на руку с пистолетом платок. Засеменила из комнаты, вздыхая, всхлипывая, входя в роль. Запричитала тоненько:
– Ой, боженьки мои, боженьки. Убили-и…
Удаляющиеся шаги… Тишина… Выстрел… Еще один… Все-таки кто-то попался ей на пути…
Через десять минут всё было кончено.
– Сколько мы потеряли?
– Шестерых.
Много… Если, конечно, не сравнивать с нападающей стороной.
– Всех наших в машину. На сборы десять минут. И этого… не забудьте.
«Этот» спал в подвале на диванчике, свернувшись калачиком. Его очень быстро сморил сон.
Нет, он что-то такое слышал сквозь дрему, какие-то удары, какой-то гром и вскрики. Но это было там, за пределами сна. А во сне к нему липла, его ласкала и всячески возбуждала несостовшаяся в жизни любовница. Его Ирен.
Такой сон. Очень крепкий. Очень сладкий!..
* * *
Всё было кончено! И всё было непонятно!
Под ногами, в яме, валялись трупы иссеченных осколками гранат боевиков. Под мостом, под бывшим мостом, громоздились друг на друга, сошедшие с рельсов, смятые, искореженные вагоны.
Надо туда… Надо посмотреть, помочь, если кому-то еще можно помочь, потому что такая скорость и высота и еще вода перекатывается через вагоны… Но всё равно, надо идти…
Черт! Нога! Похоже зацепило. Своим же осколком, от тех гранат. Кость… Пощупать, помять рану, морщась от боли, пачкая руки. Вроде цела.
Надо идти. Всё равно идти… Шаг… Боль. Кровь ползет по ноге, капает на землю. Еще шаг. М-м-м… Еще… Еще… Обрыв… А там, далеко внизу… Там вагоны, друг на друге и друг под другом, всмятку. Еще несколько уже под водой, на дне… И где-то из окон выхлестывают языки пламени разгорающегося пожара, который не оставляет шансов… И тишина. Самое страшное, что тишина! И ничем не помочь. Ему – не помочь. Тут нужны десятки карет скорой помощи, вертолеты, краны, спасатели, пожарные, добровольцы… А он – один. И не должен быть тут! Ему нужно уходить отсюда как можно скорее. Потому что скоро сюда прибудут полиция, спецслужбы, прокуроры – кто только ни притащится. Будут фотографировать, мерить, разыскивать свидетелей. Обнаружат трупы боевиков. И его, единственного живого… И станут задавать вопросы. Вначале здесь, а потом – там…
Надо уходить.
Но нет сил…
Сергей стоял, тупо глядя перед собой. Гонка закончилась, безумная, оттуда – сюда, на самолетах, автомобилях, вертолетах. Гонка, потом бой… И этот взрыв! Очень много для одного человека. Слишком много. Даже для такого, который умеет, который готов…
Кто-то подошел, остановился, встал рядом. Тронул за плечо.
– Жив?
– Что? Кто? Ты?!
– Я. Не узнаешь?
– На поезде приехал?
– На поезде. На том, – кивнул под мост.
– А что рваный весь? В крови?
– Прыгать пришлось. В последний момент.
– А им не пришлось?
– Не наезжай! Ты тоже не смог.
– Я не смог. А ты? Почему ты не смог? Или, может, не захотел?
– Прекрати собачиться! Нам уходить надо. Тут без нас разберутся. А если останемся – то с нами. Пошли!
Серега огляделся. Было тихо. Никто не кричал там, внизу, от боли и ужаса, не пытался выбираться из покореженных вагонов, карабкаться вверх, не взывал к помощи. Но может быть, это только в первую минуту, только теперь. Сейчас люди там, внизу, придут в себя и станут выть от боли и полезут, боясь сгореть заживо… Хоть кто-нибудь. Потому что не могли все! Всегда кто-то спасается, кому-то везет. Хотя бы одному! Или двум!
– Надо спуститься, надо посмотреть. Может, кто-нибудь, хоть кто-нибудь… Мы должны…
– Не надо туда идти. Надо уходить отсюда и как можно быстрее.
– Но мы должны помочь!
– Некому там помогать. И незачем. Мы себе теперь должны помочь! Пошли.
– Но хоть кто-то, хоть кто-то выжил! Должен был выжить. Не бывает так, чтобы все!
– Никто там не выжил! Некому там было выживать.
– Что ты сказал? – Сергей замер. Как споткнулся, как на стену лбом налетел. – Что сказал?!
– Ровно то, что ты слышал. Нет там живых… Ни одного! Ни одного человека! И мертвых тоже нет. Никого там нет. Совсем.
– Как нет?!
– Так, нет. Поезд пустой. Порожняк. Только вагоны и занавески. Только железо. Бутафория. Знаешь такое слово?
– Ты хочешь сказать…
– Уже сказал. Оболочка это. Пустышка! Это не тот поезд. Тот – целехонький. Это другой поезд. Шел вне расписания раньше.
– Так ты… Ты не этот, ты другой состав пустил… Под взрыв! Чтобы они увидели, поверили и ушли. И не тронули следующий.
– Считай, что так. Другой. А нужный на станции стоит, и пассажиры бузят за задержку в расписании.
– Черт возьми! Но как ты смог, как успел?
– Сам не понимаю. Как-то так… успел…
* * *
Над станцией, над крышей депо, завис вертолет. Над самыми крышами. Винты молотили воздух, поднимая с земли пыль и какие-то случайные бумажки. «Вертушка» медленно, буквально по сантиметрам, осаживала вниз.
