– Ты всё сказал?
– Нет. Много чего еще осталось. Но все остальное в нецензурной форме. Могу дать совет. Бесплатный.
– Дай.
– Пошли их всех к их родной бабушке. Пошли и… застрелись. Не самый худший выход, потому что если не ты себя, то они тебя! Дободают и всех собак на тебя повесят. А так хоть позора избежишь. Некуда тебе податься. В вилочке ты. Классической. Между ними и нашей организацией. Ничего ты им не сможешь объяснить, потому что не имеешь права ничего лишнего сболтнуть. Но и не можешь отмалчиваться, потому что от тебя ждут объяснений. Как можно что-то говорить, ничего не говоря, я не знаю. – Серега сочувственно покачал головой. – Ты, мой не самый юный друг, попал! По самые! Ты нынче как девственница в солдатской казарме – как ни вертись, а всё равно не убережешься, кто-нибудь тебя да оприходует! Всех удовлетворить и при этом невинность соблюсти тебе не удастся. И поймешь ты это в самое ближайшее время! С чем я тебя очень скоро и поздравлю…
* * *
И началась проза.
– Здесь товарные остатки… Здесь возвраты с рекламациями… Здесь проплаченные вперед поставки…
– Что это?
– Оружие.
– Оружие? Вы торгуете оружием? Интересно…
«Коллеги» быстро переглянулись.
– А зачем оружие? Ну, то есть дело хорошее, но хотелось бы понять.
– Торговля оружием позволяет контролировать источники и маршруты поставок, выявлять террористов, узнавать о планирующихся акциях по ассортименту запрашиваемого вооружения.
– Так-так, разумно.
«Коллеги» заметно оживились. По-приятельски по плечу похлопали. Пошутили, хотя и без улыбок.
– Поди, и навар имеется?
– Лишь по отдельным позициям. Прибыль приносит только общевойсковое вооружение, которое служит для прикрытия основных поставок. По прочим – убыток.
– Убыток? Нам казалось, оружие очень ходовой товар.
– Предлагаемый нами ассортимент должен быть вне конкуренции, поэтому приходится опускать цены. Нередко на двадцать – тридцать процентов ниже закупочных.
– Как так? Что же это за торговля себе в убыток? Тут какая-то недоработка. Нужно будет ее поправить. Обсчитать. Провести маркетинг. Поднять расценки… Субсидирование идет через МИД или торговые представительства?
– Нет. Внешних субсидий нет.
– Как это «нет»?
– Средства приходится изыскивать самостоятельно.
– Что за чушь? Что значит – изыскивать? Как можно изыскать деньги? У вас есть какие-то местные источники финансирования? Спонсоры?
– Какие-то есть.
– Какие? Для примера.
– Для примера – казначейство Соединенных Штатов Америки.
– Что? Как это понимать? Причем здесь Америка?
– Притом что она субсидирует группировку Галиба.
– Зачем?
– Предполагает использовать его в своих интересах.
– Но ведь это ваш человек?
– Да. Но они об этом не знают. И каждый месяц переводят оговоренную сумму.
– Сколько?
– Сто тысяч долларов.
– Ух… И сколько остается?
– Ничего не остается. Содержание Галиба обходится втрое больше. Так что приходится добавлять.
– То есть получается… триста тысяч? Это же… три миллиона шестьсот тысяч в год, – быстро подсчитали «коллеги». – Долларов! Куда такие деньги?!
– На текущие расходы: подъемные новобранцам, оружие, амуниция, питание, транспорт, компенсация за ранения, помощь семьям погибших.
– Вы что, платите пенсии семьям бандитов, которые воевали против нас?
– Совершенно верно. Необходимо поддерживать легенду Галиба.
– Вы тут в конец охренели! Тратите отпущенные вам средства направо и налево.
– Вы приехали сюда принимать дела или деньги?
– Деньги в том числе!
– Тогда напрасно. У меня их нет.
– Как нет, когда вот – продано вооружений на сумму четыреста пятьдесят тысяч. Это только по последней ведомости. Четыреста пятьдесят! Тысяч! Куда ушли эти средства?
– На оплату услуг агентов.
– Четыреста пятьдесят тысяч?! Да за такие деньги… Кто утверждает гонорары сексотов?
– Я.
– Где приходы, ордера, ведомости, расписки о получении денег?
– Я не беру расписок.
– Как вы можете не брать расписок? Как тогда вы можете доказать, что кому-то что-то платили, а не положили деньги в карман? Как вы отчитываетесь перед контрольными органами?
– Я не отчитываюсь ни перед какими органами.
– Но это… это из ряда вон! Это нецелевое использование средств. В лучшем случае. А в худшем – прямые финансовые хищения, не исключено в особо крупных размерах… Что тут вообще творится?
– Сколько вы платите своим агентам? Сколько?
– Информация стоит дорого. Но она того стоит. Здесь нельзя экономить.
– Экономить нужно всегда и на всем! Мы будем настаивать на проверке всей вашей деятельности. От и до. Вы тут форменный бардак развели. Закупы есть, а денег нет. Работа с источниками идет через каких-то левых посредников. Оплата производится без расписок. Отсутствует всякая финансовая дисциплина! Вы даже не раскрываете источники приходов.
– Мне кажется, вы не вполне понимаете специфику моей работы.
– Это вы не понимаете, что творите. Здесь! Это какой-то махровый анархизм. Или сознательная организация схем по хищению средств.
– Которых я не получал.
– А вот это отдельный разговор. Ибо если вы их не получали у нас, значит, вы могли получать их у кого угодно. А это уже даже не хищение. Это гораздо серьезней и требует отдельного разбирательства. И, смею вас уверить, мы здесь не для того, чтобы сказки слушать… А чтобы разобраться, докопаться и доложить. И чтобы оргвыводы, вплоть до открытия уголовного дела…
Вот и весь разговор…
* * *
Серега слушал. И мрачнел. Все больше и больше.
– Ты пытался объяснить им, что не имеешь права открывать источники финансирования? Что они идут не по типовым каналам?
– Объяснял.
– И что?
– Ничего. Как об стенку горох.
– По снабжению и сбыту?
– Дал общую информацию. Без деталей.
– По Галибу?
– До него еще не дошло. Застряли на деньгах.
– Посредники, сексоты?
– Пока не знакомил.
– Остаточные финансы?
– Еще не передавал. Но, судя по всему, придется. В самое ближайшее время. Иначе они дальше не двинутся. Им эти деньги как кость в горле, только о них говорят.
