Так что убийство покойников отпадает… Убивать придется живых. Всерьез!
Теперь масштабы. Той самой акции… Малыми жертвами имя себе не наработать. Что у них тут два-три застреленных или обезглавленных покойника – мелочь. Для них жизнь человеческая – пустяк. Они свою-то в грош не ставят, не говоря уж о неверных. То есть трупов должно быть много. Больше, чем у «конкурентов». Тогда тебя заметят, тогда тебя зауважают и допустят в круг избранных. Куда входной билет – человеческие души. Такая прямо пропорциональная зависимость.
Выходит – ради создания легенды полста человек жизни лишать? А не велика цена?
Велика! Но… не цена! Потому что убив пятьдесят человек, спасти можно сотни, если не тысячи. А пожалев – возьмешь на душу больший грех! Такая арифметика. Если это жизнь, а не сериал!
Или, может быть, есть какие-то другие варианты?
Или есть что-то, что создает имидж не числом? Чтобы мертвецов меньше, а результат тот же? Наверное, есть… Не может не быть!
Что? Если не пятьдесят или сто мертвецов?.. Возможно, качество исполнения акции… Потому что ужасает либо количество жертв, либо… Особая жестокость? Ну да… Такая статья даже в Уголовном кодексе прописана – убийство с особой жестокостью. Оно может быть всего лишь одно, а получишь как если бы троих прибил, потому что с особой…
Хм… Интересная мысль… Если убийство будет жестоким, таким, чтобы все вздрогнули, то жертв может быть меньше. Так сказать, количество компенсируется качеством. И повышает убойный рейтинг.
Но это же всех головорезов надо обойти! Чем же их тут можно удивить, когда они кого только и как только не убивают – и головы режут, и животы вскрывают, и на куски рубят! Какую можно придумать особую жестокость, чтобы тебя испугались? А испугавшись – зауважали?! Непонятно. Что теперь, средневековые трактаты штудировать и привозить из европейских музеев взятые напрокат «испанские сапоги»? И «обувать» в них неверных?
Нет, тут должно быть что-то другое. Какая-то «изюминка», если так можно сказать о данном предмете.
Проиграем еще раз – должна быть жестокость… Которая, всех ужаснет… Но не оттолкнет… Потому что переусердствовать здесь тоже нельзя. Излишняя кровь отталкивает. Привлекает внимание, но – отталкивает! И работает против образа героя-освободителя. Если бы Робин Гуд не луком баловался, а кишки богатеньким выпускал и по деревьям развешивал, он бы не стал героем народного фольклора. Ну или романтик Че – расстреливающий всех поголовно пленных с той же самой сигарой во рту? Нет, не тот образ. Совсем не тот. Не был бы Че тем, кем мы его теперь знаем и любим. Конечно, лепить надо террориста, но… без страха и упрека. Так чтобы руки по локоть, а ноги по колено, но в душе справедливый борец. Рыцарь черного образа. Вернее сказать – зеленого. Пожалуй, так.
Но это выходит… Выходит тупик! Кучи трупов нагораживать не хочется, а чрезмерная жестокость, которая их может заменить, работает против образа. Клубок противоречий. Жестокость должна быть особая, но… не отвратительная! А как такое может быть?
Особая, но привлекательная жестокость… Это уже что-то из серии изощренного немецкого садомазохизма, которая здесь, на Востоке, уж точно не проканает. Как говорят те же немцы – аллес.
Как же быть жестоким? Но… всеми любимым? Дурдом…
Погоди… а почему обязательно особая жестокость – это выпущенные внутренности и разрезанные на куски тела? Почему так грубо? Ведь не только кошмарных зрелищ боятся люди, но еще и…
Ну да, нестандартных, непривычных, неожиданных решений. Ведь так! Одно дело – разделанные покойники в морге хоть целой, под потолок, грудой и совсем другое, когда всего лишь один, но свалился на тебя из темноты в подвале, когда свет выключился. А? Ну и что страшнее? Отчего мурашки по коже и глазки из орбит?
Ведь так! То есть, кроме чрезмерной жестокости может быть эффектная ее подача. Жестокости меньше, но кто мог такое ожидать! И пошли, пошли пересуды и сплетни: «А ты знаешь? Ты слышал? Там такое!» Вот оно! Хочешь, чтобы о тебе узнали все и испугались как один, – сделай то, что до тебя никто не делал! И даже ожидать не мог! И тогда – двух зайцев! Даже если всего одного бедолагу!
Вот тебе и решение – поражать, но не числом и особой жестокостью, а фантазией.
И о тебе заговорят. И тебя оценят!
Что и требуется!
* * *
– А вы можете сделать так, чтобы не сразу, а чуть-чуть позже, но обязательно?
– Чего-чего?
– Я говорю, вот, допустим, я включил, а оно не сразу, а только через несколько секунд.
– Что через несколько секунд?
– Сработало.
– Что?
– Ну то, что включил.
– Зачем вам это?
– Сейчас объясню. С сыном младшим я на машинках соревнуюсь с радиоуправлением. Такие теперь игрушечные машинки делают, что «Жигули» отдыхают! И все на пультах. Так он, шельмец, всегда меня побеждает. Пока я свою жму, его – уже едет. И я опаздываю.
– Ну и пусть побеждает.
– Что вы такое говорите! Мы же на призы играем – на полкило шоколадных конфет!
– Ну и что?
– Так он выигрывает и жрет их. У него же сахарный диабет будет. И ожирение.
– А я-то вам чем могу помочь – я не врач! Я инженер-электронщик.
– Так мне врач и не нужен. Мне приспособу надо сделать, чтобы он включал, а машинка не сразу. А я включил – и тут же! И получается, что мы одновременно. Чтобы честно. Понятно?
– Теперь – понятно. Вам замедлитель сигнала нужен.
– Ну вот – замедлитель. Сыночка. Чтобы он нажал – раз, два, три и только потом моторчик завелся. А у меня сразу! Сделаете?
– Да без проблем.
– Только он хорошо работать должен. Издалека. Машинки у нас большие и трасса длинная. Я два гектара леса под нее вырубил. Так что постарайтесь.
– Не беспокойтесь – сделаю. Там схема-то пустяковая…
Вот и славно. Вот пусть и сделает! Чтобы не сразу. Чтобы раз-два-три и только потом…
* * *
Дорога была пустынная. Потому что где-то там случилось небольшое дорожно-транспортное происшествие – какой-то грузовик неудачно развернулся поперек дороги и заглох. Отчего движение встало. Водитель выскочил из кабины, поднял капот и чего-то там начал дергать, крутить и тихо ругаться.
– Сейчас, сейчас поеду.
Ему, конечно, сигналили, но машин в это позднее время было не много, и водители были настроены довольно миролюбиво. Что интересно, с другой стороны, на той же дороге, тоже что-то случилось – ну такое вот совпадение. Две какие-то машины ткнулись друг в друга, не так уж и сильно, и водители бурно выясняли отношения, кто чего там первый нарушил. И там, конечно, тоже случился небольшой затор.
А посредине… Между двумя этими пробками… Там тоже встала машина, и какие-то люди выволокли что-то из багажника. Какие-то ящики. Наверное, очень тяжелые, потому что, согнувшись в три погибели, потащили их к обочине, а потом вниз. Там, внизу, была труба, проходящая под дорогой. Через которую должна была переливаться вода. Туда-сюда. Труба была широкая, пожалуй, сантиметров восемьдесят – девяносто. Люди встали на четвереньки и толкнули ящики туда. И еще толкнули. И с другой стороны толкнули. И занесли в трубу какие-то мешки. С песком. Заткнув два слива. Наверное, чтобы вода не перетекала. А потом куда-то позвонили. И сказали что-то про тётю – мол, всё в порядке, она выздоровела и можно не приезжать.
