Вокруг него была незнакомая, непривычная обстановка, и сейчас оно, отразив агрессию со стороны одного существа, пыталось понять, насколько для него опасно второе. Шипы оно создало из зубов носителя, которых осталось немного, и это пока что единственное оружие следовало беречь.
Внезапно оно увидело еще одно существо, которое решительной походкой вошло в здание. От него веяло силой и уверенностью, которые в совокупности всегда представляют опасность. Поэтому лучше было потратить последние четыре шипа, чем рисковать…
Капитан Северов вошел в ПМП – и на мгновение замер.
Фельдшер с выпученными глазами прижался спиной к стене, сам белый как стенка от ужаса.
Караульный же стоял на коленях, а его окровавленное лицо было утыкано какими-то странными гвоздями без шляпок.
Рядом с несчастным маячила жуткая фигура с белыми гляделками и мерзкой пакостью на морде. Причем и лысому чернобыльскому ежу было ясно, что изуродованное лицо солдата – это ее рук дело.
Прежде чем попасть в батальон охраны кордона, Северов побывал в нескольких неофициальных и одной официальной горячей точке, где выжил лишь потому, что с реакцией у него был полный порядок. И с чуйкой – тоже. А также со скоростью приведения оружия в боевое положение. Поэтому тварь еще только собрала свои лепестки в кулак, чтобы плюнуть шипами в офицера, а у нее в голове уже сидели три пули из восьми, находящиеся в магазине офицерского «макарова».
Чудовище отбросило к стене, по которой оно сползло вниз, пачкая мозгами и кровью свежую побелку. Но мясной цветок еще был жив и даже пытался прицелиться в Северова для решающего плевка.
Его капитан разнес четвертой пулей. После чего проверил все три комнаты ПМП, держа пистолет наготове. И лишь убедившись, что другие чудовища там не прячутся, спрятал оружие в кобуру и повернулся к фельдшеру.
– Сержант, что это за нахрен?
Но из фельдшера сейчас был плохой собеседник. Он хлопал глазами и мямлил что-то невразумительное.
– Ясно, – сказал Северов. – Понаберут сопляков в армию, мать их…
И, подойдя к караульному, остановился в двух шагах от него.
Нестреляй был мертв. Он скорчился на полу в нелепой позе, подогнув под себя ноги и уставившись в стену пустыми глазницами. Семь коротких палочек торчали из его лица, и на их концах медленно набухали маленькие кровавые цветы.
– Ишь ты, размножилась, паскуда, – задумчиво проговорил капитан. – Так, слышь, сержант. Хорош бледнеть лицом, как кисейная барышня. Давай мухой к моей машине и тащи сюда канистру с бензином. Пусть институтские меня сожрут живьем, но лучше сжечь нахрен один дом, чем потом отстреливать эти цветочки на телах жителей всей планеты.
* * *
Бронетранспортер отъехал от ворот КПП «Дитятки» не более полукилометра – и заглох. Причем так, будто у него сроду двигателя не было. Раз – и всё, умерла машина, хотя никаких видимых причин для этого не было.
– Что за бред? – с недоумением в голосе произнес Ран, с четверть часа прокопавшись в двигателе и так и не поняв причину его преждевременной смерти. – Никаких повреждений. Проверяли ж БТР перед выездом, всё работало как часы.
– Это вы его на Большой земле проверяли, – хмыкнул Богдан. – А тут – Зона. Как говорится, почувствуйте разницу.
– Ладно, – скрипнул зубами майор. – Значит, придется топать пешком. Давайте-ка, товарищи ученые, выгружайте ваш научный хлам, грузите его друг на дружку, и двигаем дальше, к великой цели.
– То есть как двигаем? – не понял Перен. – У нас одного оборудования на полтонны, не считая оружия, припасов…
– Значит, берем самое необходимое, – перебил его майор. – Вы военный человек и должны понимать, что если есть правительственное задание, его надо выполнять любой ценой. Вопросы?
Перен хотел что-то ответить, но внезапно с одной из вышек, которые были еще довольно хорошо видны, раздался голос, усиленный мегафоном:
– Произошло чрезвычайное происшествие. Группе ученых приказано немедленно вернуться обратно за линию кордона. Повторяю. Произошло чрезвычайное происшествие…
– Что за черт? – вызверился Ран, и без того раздраженный поломкой бронетранспортера. – Какое там у них происшествие? Самогон закончился или комбат спьяну башкой об унитаз хренакнулся?
Он схватился за рацию, висящую у него на плече.
– Первый, первый, я второй. Какого лешего у вас там происходит? Прием.
Однако в рации кроме отчаянного треска помех больше ничего слышно не было.
– Нормальная тема, – произнес Богдан. – Где ж это видано, чтоб в Зоне обычные армейские рации работали? Тут только спецсвязь более-менее тащит, и то от случая к случаю.
– А раньше нельзя было сказать? – вызверился на него майор.
– Так ты ж сам сказал не путаться под ногами, – пожал плечами сталкер.
Однако Ран не желал так просто признавать свое поражение и, багрово покраснев лицом, продолжал вновь вызывать «первого»…
…А в это время в караульном помещении командир роты охраны разговаривал с кем-то по черному карболитовому телефону без диска для набора номера. Причем беседуя, офицер почему-то стоял по стойке «смирно». Он только что доложил о происшествии в ПМП со слов капитана Северова и теперь отвечал на звучащие из трубки вопросы голосом провинившегося третьеклассника, вызванного к директору школы.
– Так точно, уничтожен, сожжен дотла. После сожжения активности не обнаружено. Есть прожечь еще раз и закопать всё, что останется. Так точно, ученые уже выехали. Как далеко? Секунду, пожалуйста… Иванов, как далеко БТР отъехал от кордона? С полкилометра? Докладывают, что с полкилометра, товарищ генерал. Да где-то минут пятнадцать-двадцать как. Застряли, машину чинят. Да БТР, похоже, заглох, и связь с ними пропала, но группа в зоне видимости. Я дал приказ их вернуть… Простите, что? Как же так… Есть выполнять!
Комроты медленно положил трубку на рычаги и повернулся к командирам взводов, находящихся в караулке и замершим в ожидании результатов разговора.
– В связи с проникновением зараженного на Большую землю мной получен от высшего командования прямой приказ уничтожить группу ученых, – деревянным голосом проговорил командир роты. – Наверху считают, что они уже могли подхватить заразу в Зоне, и не хотят рисковать.
– Эх ты, а ведь правда, – протянул один из взводных. – Вернутся – и всё, трындец человечеству. Я Северова знаю, он брехать не будет.
– Может, с комбатом связаться, – предложил второй. – А то как-то не доложив, через его голову…
– Отставить разговоры, – резко бросил комроты. – Это прямое распоряжение генерала Прокопенко. Выполнять! И пошли все вон отсюда к чертовой матери!
Когда взводные вышли, офицер подошел к личному сейфу, стоящему в углу караульного помещения, отпер его, достал оттуда бутылку водки и граненый стакан, который наполнил до краев. Взгляд командира роты уперся в стену, словно он мог через нее видеть тех, кого только что приказал расстрелять.
