– Фигня, – констатировал Шалый. – По ходу, ты, Горын, косишь по-черному. Тоже мне беда – девка не дотянулась, куда хотела, и поставила засос пониже.
Братва заухмылялась, боец же с погонялом Горын скрипнул зубами:
– Да пучком всё, чё вы волну гоните? Кандёхаю как все, не отстаю.
– Ладно, закрыли тему, – махнул рукой Палач. – Канаем дальше. Яйцеголовые сейчас из Андреевки выкатиться должны. По шоссе им, конечно, сподручнее, но мы налегке, а они груженые. Так что мы по краю леса обойдем и около Гнилого болота их и перехватим.
* * *
Прямое как стрела шоссе слегка приподняло настроение группе. Всяко приятнее идти пусть даже по растрескавшемуся асфальту, нежели по целине, что раскинулась справа и слева. Гнетущее впечатление, кстати. Вон посреди поля замер навеки насквозь проржавевший трактор. Чуть поодаль от него руины каких-то построек – то ли ферма была там, то ли деревня, уже не понять. Время и токсичные дожди практически сровняли с землей то, что построили люди… Но вот что странно – некоторые строения оставались стоять почти нетронутыми, другие превратились в руины. О чем Перен и спросил Богдана.
– Слышь, сталкер, а почему так?
– Зона, – коротко бросил Богдан. – Здесь всё по-другому.
– Я заметил, – проворчал Маркус. – Идем, идем, а тот ржавый трактор всё справа торчит. И лес, что впереди, вроде недалеко, а похоже, что мы к нему на метр не приблизились.
– Вот чёрт, – пробормотал сталкер. – Это мы во временну́ю аномалию попали. Посерьезнее, чем предыдущая, которая зависла над голубятней. Только та время кольцевала, а эта растягивает до бесконечности. Придется с дороги сойти и по обочине прогуляться.
– Долго? – спросила Анна, которая шла рядом с Маркусом. Похоже, всё-таки они не брат с сестрой. Даже очень близкие между собой родственники не будут украдкой касаться пальцев друг друга, когда будто бы случайно оказываются вместе. Или любовники, или муж с женой.
– Не думаю, – мотнул головой Богдан, сходя с дороги на обочину. – Как лес приближаться начнет, так можно будет на дорогу выбраться. Временны́е аномалии преимущественно твердую поверхность любят. Может, потому, что на ней проще добычу отлавливать.
– Добычу? – удивился Носов.
– Ну да, – пожал плечами Богдан. – В Зоне все друг друга жрут, чтобы выжить, – точно так же, как и на Большой земле, кстати. «Времянка» сейчас, например, у нас немного жизненной энергии отожрала, больше не успела. Усталость чувствуете? А прошло ведь всего часа четыре, как мы вышли из Института.
– Это да, есть такое, – Воронова повела плечами, онемевшими от лямок рюкзака. – Я сейчас будто сорок километров по пересеченной местности отмахала, а прошли мы от силы четыре.
Ученые вслед за сталкером сошли с дороги и минут двадцать следовали параллельно шоссе, метрах в десяти от него. Между тем почва сбоку от дороги становилась всё более болотистой. Ноги утопали в ней по щиколотку, и всё труднее становилось выдирать их из жидкой грязи.
– Нормально, – выдохнул наконец Богдан. – Можно возвращаться обратно на дорогу.
– А можно я здесь лягу и сдохну? – усмехнулся Берг, лицо которого заметно побледнело. – Что-то неважно я себя чувствую.
– Это бывает после поражения электричеством, – сказал Лопез. Потом полез в карман, достал оттуда оранжевую коробочку с надписью «Аптечка», вынул из нее пару капсул и протянул их зоологу. – Вот, возьми. Это придаст силы.
– Что-то не похожи эти капсулы на те, которые должны быть в индивидуальных аптечках, – заметил Заммер.
– Они похожи на те, что снимут боль и придадут сил раненому человеку, – спокойно произнес Лопез. – Если тебя ранят, сапёр, не стесняйся, попроси. Я выручу.
Заммер неопределенно хмыкнул, но промолчал.
Между тем ржавый трактор и правда остался позади. А впереди маячил корявый, разросшийся лес, вылезшими из земли корнями частично разрушивший дорогу. Богдан подумал, что пройдет еще пара-тройка десятилетий, и растительность полностью поглотит зараженные земли. Они ж для людей зараженные, а для выжившей на ней и мутировавшей флоры это самый настоящий заповедник, к которому из-за повышенной радиации боятся притронуться люди.
Чем ближе подходили путники к лесу, тем большая оторопь брала людей. Это ж как надо поиздеваться над природой, чтоб она создала такое? Деревья скорчились, будто от невыносимой боли, в немой мольбе задрав к небу перекрученные ветви. Вдобавок к ближайшему дереву кто-то приколотил старый, насквозь проржавевший дорожный знак «Осторожно, дети», в нижней части которого отпечаталась бурая пятерня, частично сползшая вниз.
– Кровь, – сказал Лопез. – Раненый словно предупредить хотел – и упал.
– Впечатляет, – слегка поёжилась Воронова, которую, казалось, ничем не вывести из равновесия. – Что ж нам теперь, детей опасаться?
– Не исключаю, что это чья-то дурацкая шутка, – резонно заметил Перен.
– Хотелось бы на это надеяться, – пробормотал Протон.
Внезапно в глубине леса раздался какой-то писк. То ли раненое животное вскрикнуло, то ли ребенок – не понять.
– Кому-то нужна наша помощь, – безапелляционно заявил Берг. – Чего ж мы стоим?
– Ты уже помог один раз, – Маркус кивнул на перевязанную руку зоолога. – Хочешь весь в бинтах к Четвертому энергоблоку прийти?
– Вы как хотите, а я иду туда, – отрезал Берг.
И действительно пошел. Правда, ушел недалеко.
На его плечо легла рука Богдана.
– Не надо, – покачал головой сталкер. И добавил: – Я пойду. Вы все – за мной.
– Задолбал ты рулить, – сказал, как сплюнул, Заммер.
Богдан пожал плечами.
– Я задолбал – давай ты иди. Только когда мимо вон того дерева пойдешь, пригнись. В прошлый раз, когда я тут был, в меня вон тот нарост иглой плюнул. Тогда у меня ноги отказали, сутки полз до кордона. Потом отпустило. Может, потому, что я иглу быстро выдернул.
– Ладно, проехали, – с досадой махнул рукой Заммер. – Веди.
Богдан и правда дважды уже проходил через этот лес, который шоссе разрезало надвое. В принципе, если не сходить с дороги, частично разломанной корнями, то можно было довольно быстро миновать опасный участок. Но Богдан понимал – Берг от своего не отступится. А значит, с ним и Лопез потянется, который как врач не бросит пациента, и, возможно, Маркус с Анной, которые пока молчат, но по глазам девушки видно, что она тоже готова помогать каждой местной твари, которая ушибла лапку… И разделяться нельзя – отделившиеся здесь погибнут однозначно.
Бывают такие военные. И стрелять умеют, и с физподготовкой всё в порядке, и матчасть от зубов отскакивает. Ну прям идеальные бойцы без страха и упрека. А на настоящей войне не были ни разу. Потому психика у них под мирную жизнь заточена. Так что, по большому счету, это не военные, а гражданские, которые метко попадают в бумажные мишени и быстро бегают по размеченным дорожкам вокруг стадиона.
