Чонг Хе – это я. И мои руки держат штурвал, который управляет старым рыболовецким траулером, переоборудованным для перевозки людей. Ну как оборудованным… наскоро приспособленным. С точки зрения экипажа те, что в трюме, не люди. Они там именно ЧТО, а не кто. Захваченные и выкраденные мало чем отличаются от улова рыбы, ранее обычного для этой лохани груза. Товар, который надо сбыть. Потери веса, «утруска» товара неизбежна. Умерших за борт, и вся недолга.
Заправляют судном работорговцы. Лишь некоторые из них когда-то были рыбаками. Большая часть из пары дюжин членов интернациональной – имеются даже араб, исландец и грек – разношёрстной команды давно матёрые преступники, изначально маргинальные элементы, некоторые из них фактически маньяки. Во время рейсов избивать тех, из трюма, а то и пытать ради забавы – привычные события на борту.
Тёмные стороны в душах человечьих неизбежно рядом. Свет в душе от них отделяется слишком тонкой границей. Прорванной она может оказаться в любой миг… Добро слабее зла, однако не сдаётся! Изо всех имеющихся сил старается разграничение удерживать, к паритету стремиться, контроль не терять и в тёмную пропасть скатиться не позволять.
– Отвернём, отвернём, чего ж не отвернуть, – бормочу я на родном языке, для главаря Санг Мау совершенно неожиданно, – вот щаз тебе первому башку отверну, урод кровавый, гнойный…
– На каком языке ты говоришь?!
Некоторые слова, кстати, могут ему быть знакомы.
– На человеческом, – отвечаю я честно, – но тебе его не понять, выродок.
От изумления узкие глаза капитана судна работорговцев «округляются» почти до европейских параметров разреза. Поклонники анимэшных мультиков заценили бы.
Я же сейчас благодаря маскирующей оболочке его соплеменник, одной крови как бы, хотя из другой провинции «родом». Эх, идеальный я кадр для операций под прикрытием, любая спецслужба за такого суперагента баснословный кэш отвалит… Моё счастье, что я гарантированно не продаюсь, за деньги уж точно. Вдруг поддался бы соблазну и ка-ак принялся желать не тягот службы, а пополнения коллекции ощущений посредством удовольствий, наслаждений и развлечений.
Хотя бессмысленное прожигание жизни для меня малопривлекательно, иначе я был бы не я. А другого по натуре человека жизненный сюжет не привёл бы к подобным поворотам. Ни на блокпост, ни в мистический туман, ни дальше. Надеюсь, выше…
Я и сегодня неспроста нахожусь не где-нибудь, а именно здесь, где сходятся почти все основные стихии – вулкан на острове рванёт, или метеорит рядом рухнет, и огонь добавится открыто, напомнив, что огненная стихия всегда где-то близко, под землёй или выше неба. Ощущаю, что близок к своему идеалу. Границам некоего высшего порядка. Может, между мирами. Не только между планетами, но и… э-э-э, между реальностями?
Всё, что разделено, обладает границами, а значит, там должны быть свои пограничники. Пока все и вся делятся на своих и чужих, кому-то приходится удерживать и контролировать кромки, разделяющие…
Но я пока не решаюсь. Не могу представить во всех деталях, адекватно сформулировать свою идеальную желанную границу. Верю, что получится. Для чего и тренируюсь, набираясь опыта в полевых условиях. Чтобы мало не показалось, если вдруг случится перевод по службе и я достигну истинно желанного, обрету свою частицу вселенной.
Похоже, именно это подразумевалось, когда меня заверили, что непременно разберусь и пойму, чего мне от себя нужно. И когда настанет мой звёздный час, буду готов…
Сторожевой катер, идущий наперерез, начинает разворачиваться в сторону траулера. На тот момент, когда пограничники пришвартуются к борту работорговца, их здесь будут дожидаться аккуратно сложенные рядком трупы членов экипажа. Скрупулёзно собранный мной в течении рейса видеоматериал плюс точные координаты уйдут куда надо по спутниковому каналу связи. В ближайшем порту служители «четвёртой власти» бросятся на штурм любого плавсредства, способного доставить к нужной точке. Для журналистов сенсация «намба уан» обеспечена.
Я не оставляю ни единого шанса прикормленным, продажным тварям, позорящим профессию. Псевдопограничникам придётся освобождать тех, КТО в трюме, и возвращать им человеческое состояние.
– А ну, кто там у меня на очереди, – бормочу я, на родном, конечно, – кому из пиратов в этих водах скоро изменит удача…
В этот миг у меня возникает так называемое «ощущение давящего в затылок взгляда». Оно же, иными словами, «чувство, испытанное, когда по тебе заплясал огонёк лазерного прицела». Вздрагиваю, резко поворачиваюсь, готовый встретиться с чем угодно, хоть с призраком обезглавленного Санг Мау или с ним самим, вернувшимся с того света, баюкающим свою голову в руках у груди, как ребёнка.
Никого подобного. Океанская поверхность, простирающаяся вдаль, волны, испещрённые солнечными бликами, – им до нас и наших глупостей дела нет. Но я отчётливо ощущаю чьё-то присутствие. Пленников из трюма не выпускал, больше никого живого на борту не должно остаться…»
16.1: «Пища богов»
Поучаствовать в этом конкурсе он вызвался охотно, предвкушая огромное удовольствие. Воспринял, как предложение своего рода отпуска за свой счёт. Даже если не успеет в отведённый срок достичь виртуозного уровня и здесь, сильно не расстроится. Зато над процессом можно поприкалываться, да и просто расслабиться.
Герой не то чтобы относился к легиону обжор, но ценил кулинарное искусство и был не прочь иногда побаловать себя изысканными блюдами. Понимал, что глупое и не особо наполненное смыслом это занятие – поглощение пищи не цель жизни, а средство выживания! – но почему бы не отведать вкусненького, это же та-ак приятно… и очень по-ностальгически.
Сам при этом куховарить никогда не любил и в процессе приготовления счастья не испытывал. То есть в этом смысле он не игрок, а болельщик или наблюдатель. Коротко говоря, потребитель произведений, но не творец.
Придётся наверстать. Сомнительно, что понравится, однако попытка не пытка; вдруг искомое всё-таки имеет шанс обнаружиться совершенно случайно? Там, где даже не собирался искать. Случайно увидел нативную рекламу и заинтересовался…
Его бабушка Соня, мама отца, готовила божественно. Дар от бога, воистину… В молодости она пережила великий голод, заморивший миллионы людей по преступной прихоти власть предержащих, и до конца жизни для неё главным стремлением было накормить любого человека, пришедшего в дом. Если еды в какой-то из дней особо и не было, хоть кусок хлеба с чаем, но обязательно найти и дать.
Нигде она не училась на повара, но действительно имела прямо-таки фантастическую чуйку, знала, как сочетать ингредиенты, какую ставить температуру, что делать с продуктами и в какой последовательности и, главное, чего с ними не делать. Всякие нюансы и тонкости, из которых слагается «магия», порождающая не просто «еду», а блюда высшей категории. Те самые, от которых «пальчики оближешь» и «язык проглотишь».
Тётя, младшая сестра отца, унаследовала от матери талант и тоже радовала большую семью. Ух-х, было же время, когда на общие семейные праздники собирались десятки родственников, все родные, двоюродные, троюродные… Волшебные названия из детства! Котлетки, пюрешка с мясом и подливой, наваристый борщик, вареники с творогом, вишнями, картошкой, тушёный кроль, узвар, оливьешка, холодчик, винегрет, буженинка, кабачковая икра, запечённые «синие» с чесночком, фаршированный перчик, пироги и пирожки с многими вариантами начинок, «плачинды», тоже в ассортименте, «хрустики», тончайшие «налистники», ряженка… О-о-о, бабушкина ряженка! Секрет рецепта она унесла с собой, к сожалению. Больше никто никогда не отведает напиток с незабываемым даже спустя десятилетия вкусом…
