Иван помолчал. Обычно любой план идет через задницу, но тут что-то совсем…
– Кто это придумал?
– Ты его знаешь. Капитан-лейтенант Кмициц.
Иван поднял брови. Даже так?
– Один приличный человек, и тот – зам Орлова, – сказал он с горькой издевкой. – Найду Кмицица, поздравляю с удачной идеей…
– Не поздравишь, – сказал Мемов.
– И где они сейчас… – Иван остановился. Помолчал. – Так они – посмертно?
– Их уничтожили при атаке. Нелепая страшная случайность. – Мемов прикрыл глаза, помедлил. Открыл. – Свои же. Кмициц погиб. Он командовал третьей группой. Вечная память.
Иван вдруг понял.
– Черные бушлаты?
– Да.
– «План Кмицица», – сказал Иван.
– Да. Но все запомнят его как «План Меркулова». Радуйся, Иван. Победителей не судят.
«Я, блин, радуюсь, – подумал Иван. – Я так радуюсь, что меня тошнить начинает уже от этой радости».
* * *
– Я… я не могу больше здесь! Понимаете, Иван?! – Профессор бегал по ТДП-шке, бывшей химической лаборатории, и никак не мог успокоиться. Карбидка на столе горела, ее желтый свет превращал лицо Профа в вырубленную топором маску научной трагедии.
Ученые проснулись однажды утром и обнаружили, что создали атомную бомбу. Угу.
– Понимаете?!
Иван кивнул.
Профессор повернулся и вышел в темноту. Усталая, обессиленная спина… Черт, сейчас еще свернет не туда.
– Кузнецов! – окликнул Иван молодого.
Тот вскочил, дожевывая на ходу.
– Командир?
– Иди с ним, а то потеряется еще, – приказал Иван. – Только аккуратно. Проверишь, чтобы целехоньким дошел до «Гостинки», потом вернешься. По дороге никуда не сворачивать. Ни-ку-да. Понял? Проф это любит. – Иван подумал и добавил: – Что мне вас потом, в Купчино искать, у коммунистов?
Кузнецов улыбнулся. Понимает, салага. Что ж… может быть, и получится из него диггер. «Когда подрастет».
– Есть, командир.
Иван оглядел бывшую химлабораторию и вышел в туннель. Ему все еще нужен их дизель-генератор.
* * *
– Иван, – сказали из тени колонны.
Иван прищурился. Опустил руку за спину, взялся за рукоять пистолета. Трофейный Макаров – но это лучше, чем ничего.
– Кто там? А ну, покажись.
Говоривший послушался. Иван посмотрел на нелепую, пухлую фигурку и хмыкнул. Вылитый морсвин Борис. Вооруженный нейтралитет.
– Здравствуйте, Иван, – сказал Борис, цивильный посланец мира. – У меня… у меня к вам дело.
Что-то в его взгляде было не так.
Иван вздохнул, поставил Макаров на предохранитель и убрал за спину, сунул за ремень.
– Опять произвол военных? – спросил он устало. Произвола Иван за последние два дня навидался изрядно. В любых видах, выше крыши. Еще чуть-чуть, и горлом пойдет.
– Что? – Борис заморгал. – Нет-нет… То есть да.
«Как с вами сложно, с Борисами».
– Так нет или да?
– Вы понимаете… – Посланец мировой общественности замялся. – Тут все сложно. Вы можете пойти со мной? Это очень важно.
– Очень? – Ивану никуда не хотелось. Сейчас собрать бы вещи и отправиться тихой сапой обратно. И все забыть. – Я домой еду.
– Это очень-очень важно, – сказал Борис негромко. Иван снова увидел в нем, как тогда, с Кулагиным, стальную твердость внутри мягкой, пухлой оболочки. «Ай да Боря». – Вы должны пойти со мной. Вы и… больше никого.
– Хорошо, – сказал Иван. – Куда идти?
* * *
Туннели, переходы, коллекторы, сбойки.
Метро.
В темноте блеснул металл, и выступила темная фигура.
– Руки на затылок, – велела фигура.
– Это и есть ваше дело? – спросил Иван, не глядя на Бориса. – Спасибо. – Он медленно, плавно поднял руки. Борис, Борис, сука ты. Если броситься в ноги… то можно успеть.
– Не надо. – Голос у фигуры был твердый и спокойный, как гранитный парапет набережной. – Не успеешь.
Сукин сын мысли читает, что ли? Иван молча смотрел перед собой, скулы закаменели.
– Вы мне обещали! – возмутился Борис. – Вы сказали, что ему ничего не грозит!
Человек с пистолетом шагнул на свет. Лицо его показалось Ивану знакомым. Красивое, слегка приплюснутое, глаза чуть раскосые. Волосы темные, стрижка короткая, на щеке ссадина. Серый армейский бушлат, перетянутый ремнем, нашивка на груди: знак МЧС – белая звезда.
«Твою мать, – подумал Иван. – А я ехал домой».
– Верно, обещал, – сказал бордюрщик. Раскосые глаза прищурились. – Руки не опускай, ноги на ширину плеч… быстро!
В следующее мгновение оказалось, что народу вокруг намного больше. Из коллектора вышел подросток с перевязанной рукой с – АК-103; затем старик с обрезом. Следом еще один крепыш. Ивана оперативно обыскали. Грамотно, даже яйца ощупали, не побрезговали.
– Чисто, Рамиль, – сказал крепыш. Раскосый кивнул. И тут Иван его узнал. Точно!
«Ну, блять».
Раскосый был начальником охраны «Площади Восстания» – и главой личной охраны Ахметзянова, царя Ахмета. Звали его Рамиль Кандагариев, кажется, тоже татарин. Сердце Ивана вдруг набрало бешеные обороты, отдалось в горле и в висках. «Вот это я попал».
– Следуйте за мной, – велел раскосый. И добавил вежливо: – Пожалуйста.
Диггеру, словно в насмешку, завязали глаза. «Да не смешите, хотел сказать Иван. Я этот путь по шагам вычислю. Легко».
Через несколько поворотов его втолкнули в освещенное помещение и сняли повязку. Когда-то это был склад метростроя.
На Ивана смотрел невысокий красивый человек. Глаза его поблескивали в свете электрических фонарей. Человек был в потертой кожаной куртке, на столе перед ним лежал пистолет. Нет, не «Макаров», а что-то посерьезнее. «Глок», что ли?
– Его Величество Ахмет Второй, – сказал Рамиль. Человек кивнул. Краем глаза Иван заметил движение. Женщина, молодая, темноволосая. Она прошла и встала за плечом Ахмета. Иван видел только ее точеный профиль.
Девушка повернулась…
Иван почти не удивился.
– Это он, – сказала девушка. – Тот, кто придумал «План Меркулова». Тот, кто мне помог. Зачем ты собираешься его убить?
– Он спас тебе жизнь? Честь? Невинность? – Последнее прозвучало насмешкой.
– Просто спас.
Ахмет Второй кивнул:
– Очень хорошо. Но почему я не должен его убивать? Назови причину… хотя бы одну.
