Дело в том, что есть фиксированный лимит энергопотребления. Вот представь, где-то стоит счетчик. Очень простой: киловатт в час и прочее. Этот счетчик крутится, крутится и в определенный момент, достигнув некоего значения, щелкает – и все, света больше нет. Причем не важно, на что ты этот лимит расходуешь – хоть на игровые автоматы, хоть на детскую хирургию. Сколько бы вскрытых детей не лежало на твоем столе – счетчику все равно. Достиг предела – будешь отключен. Вот так-то. Поэтому на «Техноложке» строжайший лимит энергопотребления. А еще говорят, что мы жадные. Ага. Да, бывало, наши, скажем так, отцы народа… – Мандела усмехнулся. – продавали электричество соседним станциям. Но их в следующий раз провалили на защите, так что больше никто не пробует.
– На защите? – удивился Иван.
Мандела пояснил. «Техноложкой» управлял Ученый Совет, состоящий из избранных, заслуженных ученых. Раз в год там проводились выборы, назначались Ректор и Руководители проектов, Деканы и прочие чиновники. Каждый кандидат на должность должен был представить свою программу, по старинке называемую диссертацией, и защитить ее перед Советом. Самое сложное – это экономическое обоснование, по секрету сообщил Мандела, словно действительно знал, что это за зверь такой: экономическое обоснование.
Дальше все решало голосование. Кандидаты хитрили. Например, на защите старались идти в числе последних защищающихся – потому что кандидаты, по традиции, накрывали стол для всего Совета. Со спиртным. А ученые, как известно, не дураки – в том числе и выпить. Поэтому к каждому следующему выступающему Ученый Совет относился все мягче и мягче. Главное было не переборщить, не выступить одним из самых последних, а то такой выступающий рисковал получить вместо своей доли внимания пьяный храп.
– А так на «Техноложке» все как у людей. Плетут интриги, зажимают молодых, – пожаловался Мандела. – Знаешь, сколько мой друг выбивал киловатт-часы для своих опытов? Это целая история.
– Норма расхода? – Иван понял, что его зацепило в рассказе Манделы. – Так «централка», получается, от аккумуляторов?
Негр пожал плечами.
– Может быть. Или подземная электростанция с дизелями и морем солярки. Мы думали об этом. Но представляешь, какой у нее должен быть выхлоп?
Иван кивнул.
Столб дыма бы было видно с любой точки Питера. Нет, здесь что-то другое. ЛАЭС? Может, старик был прав и ему действительно звонили с атомной станции?
– Атомная станция? – спросил Иван.
– Скорее всего, – ответил негр не очень уверенно. – Это тебе надо с моим другом разговаривать, а я в этих вопросах так – погулять вышел.
Теперь самый важный вопрос. Иначе все это только теория.
– Как можно включить свет на остальных станциях метро?
Мандела задумался.
– Это тебе надо с моим другом переговорить… Но, мы думали – наверное, с самой ЛАЭС.
«Пам-пара-пам. Батончики».
Может, старик был прав? И атомная станция – это действительно цель более высокого порядка?
Шанс для человечества, да?
Иван кивнул.
– Спасибо, Юра.
* * *
Мандела ушел вперед – так проще. Меньше вопросов. Иван остановился. Дальше, метров через триста, будет «Невский». Что ж, вот и пришло время прощаться. У мертвых диггеров свои пути.
– Дальше вы пойдете одни, – сказал он. – А я двину ночью… или еще как.
– Ваня? – не понял Проф. – Что-то случилось?
– Вы можете вернуться, а я – нет.
Молчание. Долгое молчание. Недоуменное.
– А объясниться? – предложил Убер. – Влом?
– Мне нельзя возвращаться, – сказал Иван. Черт, да как же мне с вами…
– Почему нельзя? – Миша недоуменно посмотрел на Водяника, затем на Ивана. – Что я, маленький, что ли? Объясните.
– Поддерживаю Михаила, – сказал профессор.
– Хорошо. – Иван вздохнул. – Кажется, я должен вам кое-что рассказать…
* * *
Он рассказал все, ничего не скрывая, кроме мании старика. Пропавший генератор, убийство Ефиминюка, совершенное Сазоном, заговор Мемова, царь Ахмет Второй и девушка Илюза, и собственная бесславная попытка остановить генерала. И финальный выстрел Сазонова, поставивший жирную запятую в этой истории.
А мог, кстати, поставить и точку.
Иван закончил рассказ, оглядел слушателей. Молчание затянулось. Карбидная лампа светила желтым теплым светом… Лица, которые уже стали практически родными. Профессор Водяник, Миша, Убер.
– И что вы собираетесь делать, Ваня? – спросил профессор наконец.
Сазонов, Мемов, Орлов. Не обязательно в таком порядке.
«Не прикрываешь ли ты личную месть высокими мотивами, а, Иван?»
Даже если и так.
Зло должно быть наказано.
– Драться.
Он встал, выпрямился.
– Я – вне закона. Фактически я не существую, я мертв и забыт. Поэтому я не буду никого уговаривать пойти со мной. Нет, наоборот. Я скажу: не надо. Идите домой. К родным и близким. На вашем месте я бы так и сделал – забыл про все и жил обычной жизнью. Потому что если вы останетесь со мной, обычной жизни вы уже не увидите. Теперь решайте.
Уберфюрер долго молчал, морщил лоб.
– Знаешь, брат, а я, пожалуй, рискну. Пойдут пацаны или не пойдут, это их дело. Но я с тобой.
Иван кивнул. А что сказать? «Спасибо»? Словами этого не скажешь. Поэтому просто кивнуть, словно это самое обычное дело – военный переворот. И друзей на него приглашают, как на субботнюю пьянку.
Диггер поднялся. Водяник размышлял. Кузнецов переводил глаза с Ивана на Уберфюрера и обратно. Во взгляде молодого мента было необычайное смятение. «Все еще хочешь быть как я, Миша? – подумал Иван. Не советую».
– Профессор, Миша, – сказал Иван. – Спасибо, что помогали мне. У вас своя жизнь.
– Я разве что-то уже сказал? – удивился Водяник. – Михаил, ваше решение?
Кузнецов тоже поднялся.
– Я с вами.
– Но… – Иван замолчал.
– За кого вы нас принимаете, Ваня? – Профессор в упор посмотрел на него. – Мы хоть, в отличие от вас, диггеров, и книжные дети, но… Поверьте, Иван. Мы читали в детстве правильные книги.
Глава 14
Блокада
– Кто первый засмеется – убью, – предупредил Иван. Оглядел компанию. Уберфюрер, Миша и даже профессор с трудом сдерживали улыбки. – Ясно с вами. Думаете, найдется идиот, который в это поверит?
– Найдется, – заверили его.
– Мда, – сказал Иван. – Ситуация…
– Не жмет? – спросил Убер участливо.
Иван посмотрел на него в упор из-под накрашенных ресниц. Глаза у диггера были подведены синим, скулы подкрашены румянами, на лице слой пудры толщиной в палец. Спасибо торговке барахлом, встреченной в туннеле. Помогла и подобрать одежду, и сделать раскраску…
