Арелато отказался использовать женщин Ранду — магистров и послушниц. Оршава настырно убеждала его создать резервуар. Но Марк не хотел рисковать. Каждый маг был на счету в этой войне. А Великий Магистр был обязан защищать и оберегать свой орден, а не изводить его адептов сомнительными экспериментами.
Он приказал приводить к нему простых девушек без дара — крестьянок, рыбачек, городскую бедноту. Тех, кого не станут искать. Они не годились для создания резервуара, зато отдача не убивала их — если связь с Арелато была недолгой. А он всегда отсылал девушек назад до того, как разрушения делались необратимыми.
Марк не был жестоким. Всего-навсего практичным. Существовала проблема, которую нужно решить. Девушки и их боль были только средством.
Подчас он переступал и эту грань — как с Тессо. К дочери рыбака он привязался по-настоящему. За четырнадцать лет осады команда «охотников» научилась не промахиваться мимо вкусов главы ордена. Ведь чтобы перенос отдачи сработал, жертва должна быть желанна Великому Магистру. Искреннее влечение было непременным условием.
И лучше всех его вкусы знала Оршава — вкусы, которым сама не соответствовала. Это она привела ему Тессо. Мягкую, трепетно-робкую, с глазами лесной лани. Марк дарил ей платья и драгоценности, которые девушке негде было носить, запертой в замке на горе Тардиль.
Ему было невыносимо видеть ужас и боль в ее глазах. Но отдача требовала выхода. В последний месяц он подумывал завести другую девушку для отдачи, а Тессо оставить любовницей.
Вот только страх, который поселился в ее глазах, уже невозможно было изгнать, разгладить нежными ласками и подарками. Для Тессо он навек превратился в мучителя и палача.
И он просто отпустил ее. Из замка Ранду, из своей жизни — и из своего сердца. Отправил в родную деревню вместе со шкатулкой подаренных драгоценностей, с ворохом шелковой и парчовой одежды.
До конца дней Тессо будет вспоминать эти месяцы как страшный кошмар и благодарить Бога, что он закончился. Он, Арелато, стал ее демоном-мучителем.
На ее место пришла Роххи. Она не уступала красотой Тессо, но не затронула ни одной струнки в сердце Великого Магистра. Выплескивая отдачу в любовных ласках, Марк не испытывал ни сострадания, ни раскаяния за то, что вынужден делать это с ней. Лишь легкую жалость, которая не мешала избавляться от отдачи.
Роххи — временная замена, пока он не добился близости Мириэль. Не больше. Но как он ее добьется? Теперь, когда неизвестные вредители отняли у него единственную возможность принудить фею?
Соблазнять изысканным обхождением, приятными беседами, прикосновениями? Марк прекрасно видел, как девушка реагирует на него. Читал ее смятенные чувства. Фея не осталась равнодушна к своему похитителю. Он очаровал и ее, как всех женщин вокруг.
Ночью, когда Дорамон отступили, Марк вошел в ее спальню, в ее узилище. Сразу после Роххи. Истощенный и вымотанный, он хотел увидеть, как она себя чувствует. Чего он только ни ожидал — но не мирно спящей на полу, завернутой в одеяло Мириэль. С русо-рыжеватой, рассыпанной по полу копной волос.
Против воли он улыбнулся. А потом магией вернул на место все, что опрокинулось от сотрясания горы под атакой Дорамон. Нашел силы на этот магический импульс — уж очень ему хотелось сделать хотя бы такую мелочь для своей пленницы. Он тоже не оставался равнодушным к ней.
Мириэль волновала и тревожила Марка Арелато. Ему нравилось видеть ее волнение в его присутствии. Он хотел, чтобы это волнение переросло в непреодолимое влечение и страсть. Чтобы глаза феи искрились радостью и желанием, когда она смотрела на него.
Может, таинственные вредители оказали ему услугу, спрятав от Оршавы мальчишку Дейла и родителей Мириэль? Если бы он вынудил фею отдаться, угрожая убить или изувечить ее близких, каким взглядом она смотрела бы на него?
Она согласилась бы. Цель была бы достигнута. В этом Марк не сомневался. Она слишком предана своим родным. Мириэль отдалась бы ему, связала бы себя с ним до конца его дней. А Марк Арелато собирался жить долго.
Украсит ли долгую жизнь Великого Магистра ненависть бессмертной женщины? Будет ли ее ненависть такой же бессмертной?
Может, он добьется ее без принуждения? Сумеет ли он дождаться, когда желанный плод сам упадет в его ладонь? Добиться, чтобы она сама, по собственной воле назвала его избранным?
Здесь, рядом с ним, она может забыть жениха. Вряд ли она любит его по-настоящему, раз до сих пор не избрала. А значит, у Марка есть шанс. Если только… она не влюбится прежде в другого мужчину из ордена. Это нужно предотвратить любой ценой. Она не должна видеть никого, кроме самого Арелато.
Этот путь, приятный и необременительный, имел лишь один минус. Время.
Пока Ранду из-за осады заперты на горе, Дорамон продолжают набирать силу. А Марк лишь тратит. Доживет ли он до того дня, когда фея наконец созреет избрать его? Доживет ли орден?
Не стоит забывать о главной цели. Он приказал Оршаве привести фею из Ремидеи не для личных услад. Для этого он мог оставить Тессо. Но у него есть ответственность перед Ранду. Он должен сохранить орден. И для этого Мириэль должна оказаться в его постели. По доброй воле или по принуждению. И не важно, полюбит она его или возненавидит. Это станет личной проблемой Марка. Интересы и сохранность ордена превыше личных проблем.
Оставшись наедине с Даршелой, Мири постаралась унять сердцебиение. Что Арелато с ней творит? Почему она так реагировала на его касания, его близость?
Когда они вместе вошли в комнату, Даршела почтительно приветствовала монсеньора. Тот обменялся с ней парой реплик на кордильском и вышел, оглянувшись на Мириэль.
— Монсеньор интересовался, много ли ты успела выучить. Знаешь, как это звучит по-кордильски?
Даршела повторила в точности те же звуки, что произносил Арелато. Затем перевела дословно на ремидейский. А Мири поймала себя на том, что ей не хватает в этих словах звучания низкого бархатного мужского тембра… Такого сочного, такого… многообещающего.
Хотела бы она, чтобы Арелато сам учил ее языку? Он ведь может с помощью ментальной речи. Проводить с ним больше времени, слышать его голос, ловить прикосновения — будто невзначай…
Р-р-р, да что же такое?! Хорошо, что Даршела не слышит ее мыслей. Натиском воли Мири заставила себя сосредоточиться на уроке, выбросить из головы дурацкие бредни о монсеньоре Арелато.
Три часа спустя, когда девушки сделали перерыв, а Мефало принесла им бодрящего травяного чая с имбирным печеньем, Мири спросила Даршелу:
— Вот ты говоришь, что Дорамон осаждают вас уже четырнадцать лет. Почему они до сих пор не победили? Вы заперты на этой горе: ни войти, ни выйти. А они набирают магию из крови невинных жертв. Почему же вы до сих пор держитесь?
— Мы — сильный орден, Мири. Монсеньор — сильный маг. И хороший учитель. Но знала бы ты, чего нам это стоит! — вздохнула она.
