Поэтому я продолжала писать и продолжала ждать ответа, но его все не было. Тогда я отправила Биллу последнее письмо: «Привет, предлагаю нам двоим отправиться в поле. В Ирландию. Тебе всегда нравилась Ирландия. Я купила на тебя билет, он во вложенном файле. Твой отец был прекрасным человеком. Он был добр к твоей матери и оставался ей верен. Он любил вас, своих детей, и проводил с вами все вечера. Он не пил и не бил людей. Он дал вам все, что мог, — больше, чем получили многие. Наверное, больше даже, чем получило большинство людей на этой планете. И сейчас этого должно быть достаточно. Твой самолет приземлится раньше моего, но машина арендована на мое имя, так что дождись меня».
К этому можно было бы многое добавить, но я не стала. Мне хотелось сказать, что Билл всегда был у отца любимчиком, сыном, которого тот наконец увидел уже в зрелые годы — и который дал ему еще один бесценный шанс насладиться детством, пусть и опосредованно. Мне хотелось сказать ему: «Эй, ведь именно ты привнес в жизнь своего отца счастливый конец, вписал радостную финальную строчку в его мрачные шутки о геноциде, самим своим существованием утверждая триумф жизни над несправедливостью и убийством». Я хотела сказать Биллу, что он был главной наградой и истинным сердцем своего отца — сильный и жилистый мальчишка, которого не смог отравить окружающий мир, умный и гибкий снаружи и внутри. Мне хотелось, чтобы он понял: как и отец, он выживет — но как это сделать, я не знала. А потому написала то, что написала, нажала «Отправить» и начала собирать снаряжение.
В Ирландии я сошла с трапа самолета в аэропорту Шаннон и обнаружила Билла в компании трех походных рюкзаков, под завязку набитых инструментами и для верности перемотанных клейкой лентой.
— Боже, ты что, решил из дома сбежать? — улыбнулась я. — Что, по-твоему, мы будем тут исследовать? Дно океана?
— Да хрен его знает, — ответил Билл. — В твоем письме ни слова об этом не говорилось, а рисковать я не собирался. Это страна третьего мира, черт побери. Так что я привез вообще все.
Он казался немного подавленным и усталым, но в целом все было нормально. «Он это переживет, — подумала я. — Мы оба переживем».
План у меня был, пускай и весьма примерный. Для начала мы отправились в магазин при аэропорте и купили по две пачки конфет всех видов, представленных на витрине.
— Наш запас провианта, — объяснила я.
На стойке аренды автомобилей администратор спросил, женаты ли мы.
— Возможно, — ответила я. — Зависит от того, как это повлияет на сумму залога.
Когда стало ясно, что за второго водителя в машине нужно доплачивать, если он не является твоим супругом, я моментально приняла решение.
— Знаете, да, припоминаю, что мы женаты. Правда, милый? — Я ткнула Билла локтем и с удовлетворением заметила, как он побледнел и, кажется, с трудом удержал рвотный позыв.
Администратор продолжил допрос. Сначала он пожелал узнать, есть ли у нас собственная автомобильная страховка. «Да», — ответила я. Потом поинтересовался, не желаем ли мы дополнить ее расширенным договором, и я автоматически кивнула: «Да». После его начало волновать, хотим ли мы, чтобы страховка охватывала не только машину, но и… — и я прервала его очередным «Да».
— Учтите, чертов пакет стоит недешево. Зато вы потом обойдетесь малой кровью в случае чего, — предупредил администратор, не сводя с меня озадаченного взгляда. Возможно, его смутило, что всего пару минут назад я готова была притворяться замужней женщиной, лишь бы сэкономить пять баксов в день.
— Не так дорого, как кое-что другое, — загадочно ответила я, подписывая стопку бумаг.
Наконец администратор описал нам машину и указал в нужном направлении, не переставая бормотать:
— Значит, бензин оплачен вперед, чистка тоже, автомобиль застрахован, оба водителя тоже, любой ущерб, нанесенный другим участникам движения, включен в страховку, если что-то случится…
— …Мы развернемся и уйдем, — закончила я за него. — Просто развернемся и уйдем.
— Точно, — кивнул администратор, хотя, когда он передавал мне ключи, вид у него все равно был встревоженный.
— Вы обойдетесь малой кровью, видите ли, — передразнил его Билл, пока мы брели по парковке в поисках машины. — Почему тут все требуют крови, а?
Я немедленно принялась рассказывать о постепенном формировании концепции средневековых клятв, упоминавших менструальную кровь Девы Марии и раны Христа, — с удивлением обнаружив, что моим знаниям о литературе этого периода все-таки нашлось применение. Постепенно разговор угас; дальше мы просто ехали в уютной тишине, разглядывая проплывающий за окном чужой мир с непривычной стороны дороги. Нам уже доводилось бывать в Ирландии: огромные многослойные утесы вдоль ее западного побережья — прекрасный пример, на котором студентов можно обучать определению и нанесению на карты камней с ископаемыми останками внутри. Но на этот раз я сама решила быть нашим водителем — и тем, кто обо всем позаботится.
— Предлагаю ехать напрямик через Лимерик. Что думаешь? — спросила я Билла. Он пожал плечами, ясно давая понять, что не думает ничего. Тогда я развернулась и съехала с трассы N18 на Эннис-роуд — на юг, в сторону моста Шаннон.
— Фу-у-у! — внезапно поморщился Билл и щедро сплюнул в окно, прямо в воды реки Шаннон. — Что бы это ни было, я чуть не подавился.
Он указал на пакет черных конфеток, оказавшихся лакричными мармеладками в соленой, а не сладкой, как мы ожидали, обсыпке.
— Гадость! — добавил Билл, имея в виду в том числе и наше обсуждение кровавых клятв.
— Дело привычки, — заметила я, хихикнув. Билл не рассмеялся в ответ, но взгляд у него посветлел, и мне показалось, что печаль на минуту отступила. — Хочешь, я кину остатками этих конфет в копа, бобби, или как тут называют полицейских? — предложила я, опуская стекло со своей стороны.
— Не. — И Билл сполз на сиденье. — Наверное, потом все равно их съем.
Мы свернули на север, на О'Коннелл-авеню, и поехали в сторону района Милк-маркет. Заметив это, Билл задал весьма философский, на мой взгляд, вопрос:
— И какого черта мы тут делаем?
— Ищем лепреконов, — задумчиво ответила я. — Смотри не проморгай их!
На самом деле я уже сбилась с маршрута; отовсюду на нас смотрели указатели вроде Sráid Eibhlín и Seansráid and Chláir, но даже и они не могли заставить меня беспокоиться. Я ничего не искала — просто ждала, когда что-нибудь случится.
Дорога становилась все же, но я продолжала ехать, сворачивая в переулки, которые показались бы кошмаром человеку, страдающему клаустрофобией, — и вели в закоулки еще более глухие. Спустя несколько минут я повернулась к Биллу спросить, что, черт возьми, может значить слово «Армс», мелькавшее на табличках «Джонсгейт-Армс», «Палмерстаун-Армс» и еще нескольких других, которые мы миновали, — но в этот момент услышала громкое «Бац!», и машина вместе со мной содрогнулась до основания.
