Хадсон-Крик стал для меня болезненным тупиком. Единственный человек, с которым я хотел поговорить, чуть не отправил меня в больницу. Чтобы не быть полным лодырем, я решаю поискать в Интернете, нет ли у Челси знакомых, кто менее скор на расправу и с кем можно было бы поговорить. На старой фотографии в Инстаграме она в обществе «трех лучших подруг». Я узнаю Эмбер – раньше она стриглась короче и была посветлее. Две другие отмечены как Дженнифер и Лайза. Фотография сделана на кухне. Стоя перед камерой в пижамах и с банками пива в руках, девушки корчат рожицы. Ничего примечательного, всего лишь четыре девушки, веселятся в пятницу вечером.
Теперь одна из них пропала без вести, возможно, ее нет в живых. Другая зарабатывает на жизнь проституцией. Я нахожу фамилию Дженнифер: Норрис. На снимке в полицейской базе Монтаны она выглядит старше своих лет; ее задержали по подозрению в перевозке наркотиков.
Лайза Котлин сумела вырваться из города. Я нашел несколько свадебных фотографий в Тампе, на которых Челси поставила отметку «нравится». Жених на них в форме моряка. Хоть кому-то посчастливилось! Помимо этой троицы я не нахожу никого, кто поддерживал с Челси постоянную связь. Дженнифер исчезла с ее горизонта вскоре после того, как была сделана фотография в пижамах.
Чаще всего Челси постила пейзажи, котиков и собачек из Хадсон-Крик и окрестностей. Все это можно описать одним словом: одиночество. Такие снимки человек делает, когда бродит по ничем не примечательным местам, пишет со скуки сообщения и радуется, когда видит над чужим забором собачью морду, которую при некотором воображении можно счесть улыбающейся.
Я ничего не знаю о Челси, но эти фотографии приоткрывают ее взгляд на мир или по крайней мере раскрывают, что она считала достойным запоминания, чем хотела поделиться с другими. На последнем снимке, который она запостила, прежде чем пропала, красуется изголовье старинной железной кровати.
«Всегда такое хотела», – гласит подпись.
Эмбер снабдила этот пост комментарием: «Знаешь же, сучка, что я тебя к нему привяжу!»
Игривые намеки такого рода я постоянно слышу у себя в аудитории. Не хватало еще читать то же самое в летние каникулы!
Хотя немного странно, что она купила новую мебель непосредственно перед тем, как удрать из города. Это не настолько маловероятно, как подписание накануне бегства нового договора аренды, но все же наводит на мысль, что решение уехать было принято в последнюю минуту. Я вздрагиваю от стука в дверь. Вставая, я морщусь от боли и при этом горжусь, что обходится без стонов: один вздох не в счет.
Я осторожно смотрю в глазок и вижу менеджера мотеля, который стоит с сумкой в руках. Я открываю дверь.
– Я что-то забыл?
Он показывает пакет.
– Джиллиан прислала вам кое-что на ужин. – Он указывает на раскладной столик под навесом. – Если вы туда дохромаете, сможем насладиться одним из последних теплых вечеров, прежде чем начнет холодать.
Я обуваюсь и выхожу. Меня уже ждет пиво. Я сажусь.
– Гас Уиллер, – представляется он, протягивая руку.
Я с удовольствием ее пожимаю.
– Все еще Тео Крей.
Он ставит на стол два пластмассовых контейнера, салфетки, и приправы.
– Надеюсь, вы не вегетарианец.
Я открываю свой контейнер. В нос ударяет ни с чем не сравнимый аромат бургера с беконом.
– Пытался быть, но каждый раз срываюсь. И сейчас сделаю это снова.
Сперва Гас не склонен болтать. Я тоже слишком сосредоточен на еде: стараюсь жевать аккуратно, чтобы снова не пошла кровь. Вечер чудесный. Гас перестает есть и любуется оттенками облаков, озаренных спрятавшимся за горы солнцем.
– Каждый вечер совершенно новая картина. Всегда другая – и ничего не меняется. – Он кивает в сторону города. – Не то что там.
– Давно вы здесь живете? – спрашиваю я, не секунду отвлекаясь от катошки фри.
– Я родился в Хелене. Сюда переехал работать учителем в средней школе в Квайт-Лейк. Потом перешел в школу для старшеклассников в Хадсон-Крик и дослужился до директора.
– Так вы учитель?
– Начал с этого. Потом дела все ухудшались, и я стал чувствовать себя надзирателем.
Кое-что я уже узнал от Джиллиан, но хочется услышать его версию.
– В каком смысле ухудшались?
– С чего начать?
– Давно здесь все разваливается?
– Сколько у вас времени?
– Вся ночь.
Глава 30. Зловещие находки
Гас открывает вторую банку пива и продолжает:
– Людям подавай причину вещей. И простые объяснения. Хадсон был обречен задолго до того, начал гнить по-настоящему. Раньше здесь была контора большого торгового предприятия – «Свенсонс Крик». Сюда приходили охотники и индейцы, и их здесь регулярно обманывали. Так продолжалось долго, пока контору не сожгли. Но потом в здешних горах нашли месторождение серебра. – Он показывает большим пальцем куда-то вдаль. – Сто лет назад там была шахта, а Хадсон превратился в место, где можно было напиться и зайти в бордель. Из лагерей приходили лесорубы. Деньги здесь делали на серебре и продажной любви. Городок рос, мужчины стали обзаводиться семьями. Продажная любовь никуда не делась, просто город разросся, теперь ее можно было скрыть.
Но когда дела идут плохо, беда вылезает наружу. А теперь… – Он качает головой. – Теперь у нас одна беда и осталась.
– Джиллиан говорила что-то об аресте местных полицейских.
Гас доверительно наклоняется ко мне:
– Заметили, как много у нас шикарных тачек перед паршивыми халупами? Сейчас в Хадсоне тоже два бизнеса: заправка фур и метамфетамин. Одно связано с другим. Я не осуждаю молодежь, сумевшую сделать отсюда ноги.
– Почему вы сами, выйдя на пенсию, остались здесь?
– Я не столько ушел на пенсию, сколько дожил до закрытия школы. Количество учащихся упало ниже минимально допустимого, вот штат школу и закрыл. Вы спрашиваете, почему я остался? Здесь многие теперь учат детей на дому. И многим не хватает для этого знаний. Я подрабатываю репетитором и вообще пытаюсь помочь. – Он смотрит мне в глаза. – Сами знаете, каково это – быть учителем. Своих подопечных не бросишь.
Мне бы его упорство! Мне стыдно за комплимент, не имеющий ко мне отношения.
– Помните такую Челси Бучерн?
– Еще бы. – Теперь он смотрит на меня искоса. – Слыхал, у вас вышла потасовка с ее дружками.
– Было дело. Произошло… недоразумение.
– Я вам скажу одну вещь, вы вправе мне не поверить, но они неплохие дети. Вытворяют черт знает что, но при иных обстоятельствах занимались бы совершенно другим. Может, они и балбесы, но не совсем пропащие.
Мне не позволяет забыть этих балбесов боль от удара в живот.
