Гюнтер бил меня по лицу снова и снова. Я задел его за живое. Дело было не только в том, что я унизил его, напомнив о сексуальной связи с Челси, я затронул что-то еще, вызвав бессильную ярость. Он не смог защитить девушку, которую сам сделал уязвимой, и теперь выместил на мне все накопившиеся эмоции. Лупя меня по лицу уже после того, как я потерял сознание, он видел уже не меня, он наказывал самого себя – или Челси.
Тэлбот похлопала меня по колену.
– Теперь отдыхайте. Если опухоль спадет, снимем повязку с челюсти. Как я погляжу, вы из тех, кто быстро поправляется. Постарайтесь продолжать в том же духе.
После ее ухода я смотрю на шторы. Дневной свет струится сквозь качающиеся ветви, создавая гипнотический узор. В маленькую щелку вдали видна заснеженная вершина.
Благодаря обезболивающим я пребываю в состоянии безмятежности. Если не шевелить губами, то можно даже забыть, что меня избили. Лучше наслаждаться этим ощущением, пока она доступно, потому что дальше меня ждут мучения.
А что потом?
Глава 45. Отъезд
Я делаю записи в желтом блокноте, любезно принесенном доктором Тэлбот, заметившей, что я не прикасаюсь к пульту телевизора. Мне пришло на ум уравнение, упрощенный вариант MAAT. Я нашел тело Челси довольно быстро, когда понял, как сузить зону поиска: мне требовалось найти почву, которую недавно копали. Не знаю, насколько полезной будет растительность в других районах, но в этой части Монтаны принцип сработал безупречно.
Мое уравнение – это, скорее, программа, или древо решений по типу «если/то». Для начала рассчитываем вероятность исчезновения человека с неким профилем уязвимости, потом сопоставляем ее с данными о географии и о плотности населения. Теоретически возможно изменить некоторые переменные и применять это уравнение в других условиях. Вместо того чтобы искать вариации растительности, я мог бы использовать топологические данные, предположив, что убийца ищет самое удаленное, но при этом досягаемое место, чтобы скрыть тело. После этого судмедэксперты могут использовать метановые зонды для поиска разлагающихся тел. Еще можно использовать сонар, определяя плотность почвы, и тепловизор – закопанное тело будет излучать тепло иначе, чем окружающая земля.
Другой вариант – лидар, лазер, строящий 3D изображение местности. Будь у меня возможность, я бы проверил местность на наличие бугров или вмятин, более-менее повторяющих форму и размер человеческого тела. Это может дать статистически значимые данные и перспективный способ ускоренного обследования значительных площадей за короткое время.
Раздается стук в дверь, и в комнату заглядывает доктор Тэлбот.
– Не спите? Хорошо. Давайте еще разок осмотрим ваше лицо.
Она садится на край кровати и аккуратно проводит пальцем по моим скулам. Я же очарован ее глазами. Ясно, что основное – это профессиональный интерес, но я замечаю и сострадание, может, и не ко мне лично, но по крайней мере к моему поврежденному телу.
– Так… Если будет больно, моргните.
Она проводит пальцами по моему подбородку. Больно, но со вчерашним не сравнить. Я смотрю, не мигая.
– Отлично, можно снять повязку.
Она снимает и откладывает в сторону бинты, стягивавшие мне челюсти.
– Теперь медленно открывайте рот. Остановитесь, когда почувствуете боль.
Я понемногу разжимаю зубы. Резь где-то глубоко во рту заставляет меня прервать это занятие.
Она сует мне в рот линейку – измеряет расстояние между зубами.
– Не самый современный научный прибор, но мой отец был ветеринаром, и ему этого хватало. Могу вас обрадовать: вы можете перейти от еды через соломинку к тому, что помещается на ложку. Попрошу принести вам суп. Годится?
– Да, мэм, – хриплю я.
– Жидкость – это то, что вам сейчас нужно. А еще у вас гость.
Я смотрю на дверь в надежде увидеть Джиллиан. Но нет, это Гюнтер.
По всему моему телу пробегает дрожь. Не знаю, реакция ли это высшего порядка или всего лишь мышечная память. Так или иначе, мой желудок сжимается, меня бьет озноб.
– Глядите, кто к вам пожаловал, Тео. Ваш спаситель! – Тэлбот тепло улыбается и кладет руку мне на плечо. – Представляю, как вы рады его видеть.
Глядя на Гюнтера, я киваю:
– Нет, вы даже не представляете.
– Я пойду, вам надо поговорить. – Проходя мимо Гюнтера, она говорит: – Очень мило с твоей стороны проведать его.
– Да, мэм, – неуверенно отвечает он.
Честно говоря, я с облегчением замечаю, что ложь дается ему не так-то и просто. А то я уже начал подозревать, что он социопат. От похвалы врача ему делается не по себе, и он старается не смотреть на мое разбитое лицо. Закрыв дверь, он садится в углу. Глаза в пол, поза вялая, никакого желания любоваться делом своих рук.
– Не надо было вам лезть в тот фургон, – говорит он, когда молчание слишком затягивается.
У меня на глазах разворачивается внутренняя борьба: он пытается решить, правильно ли поступил, что не арестовал меня.
– Они не найдут убийцу Челси, – отвечаю я ему.
– Откуда вы знаете?
– Я видел, что произошло с моей знакомой, Джунипер. Они будут делать все то же самое.
Облегченно вздохнув, что речь не идет о том, как он меня отделал, Гюнтер наконец-то смотрит мне в глаза.
– Вы ничего не знаете про меня и Челси.
– Думаю, она была вам сильно небезразлична. – Я обхожу тему его стыда за то, как он с ней поступил.
– Я был ей как брат. От ее родителей было мало проку, и мне приходилось присматривать за ней. – Он выдерживает паузу. – Потом она выросла…
Да все понятно: городок маленький, женщины наперечет. Это ответ на вопрос, почему брак двоюродных братьев и сестер является нормой во многих частях мира.
– Гляжу, вы вылезаете из того фургона… Какого черта? А потом, когда вы еще открыли рот и просто не могли заткнуться. Что вы там искали, а?
– Бактерии и образцы волос.
– Все это научное дерьмо дело лаборатории штата.
– Они не могут того, что могу я, их инструменты устарели лет на двадцать.
– Неужели? А что суд скажет про ваши инструменты?
– В данный момент мне наплевать на суд. Мне надо найти убийцу.
– Вы это серьезно?
– Достаточно серьезно, чтобы рискнуть и наговорить такого, чтобы вы меня отметелили, а не вышвырнули из округи, чтобы я не смог завершить начатое.
Он качает головой.
– Я знал, что вы специально меня злите.
– Да, так что я здесь, а не в тюрьме.
– Ну, все еще можете там оказаться.
Я прикасаюсь к своей распухшей скуле.
