Знаю я эти долгие взгляды!
Я размышляю.
Для нее это все еще приключение. Вряд она осознает происходящее. Или я не осознаю…
Импульсивно – наверное, это адреналин – я сокращаю дистанцию, и ее губы слегка приоткрываются. Я целую ее – крепко, но быстро.
Отстраняясь, я вижу, что она улыбается.
– Что? – спрашиваю я.
– Наверное, это самое ненормальное первое свидание в моей жизни.
– Сама напросилась.
– Напросилась, не спорю. Сама.
Она кладет руку мне на затылок, давая понять, что мы еще не закончили.
– Ты понимаешь, что мимо нас только что мог проехать убийца?
– А ты понимаешь, как такое возбуждает?
Что-то в ней есть, чему я сейчас не в состоянии сопротивляться. Я снова прижимаюсь своими губами к ее, наши языки встречаются.
Моя рука уже у нее под футболкой, я чувствую ее грудь, не дававшую мне покоя весь день – да что там, с момента нашего знакомства.
В какой-то момент ее рука касается моего бедра и движется вверх, пока не натыкается на бугор.
– Найдем этому применение? – шепчет она мне на ухо.
Я отодвигаюсь и наваливаюсь на дверцу.
– Прости, я…
– Со мной что-то не так?
– Нет, со мной. Слишком темные дела, темные места. Не надо было тащить тебя сюда.
– Если бы я не поехала, то не была бы сейчас здесь.
– Всего час назад мы смотрели на труп.
– Тридцатилетней давности.
– Убийца разгуливает на свободе.
– Да, Тео, разгуливает. Как и повстанец, убивший моего мужа. И это всегда будет со мной.
– Знала бы ты, как мне жаль…
– Не говори так. Жалеешь, что поцеловал меня?
– Нет.
– Тебе надо разложить все по полочкам, но ты кладешь все на одну. Мыслишь только одной категорией.
– Так мне легче сосредоточиться.
– Тебе не приходило в голову, что из-за этого ты ходишь по кругу?
Может, она и права. MAAT не указала на горячий источник, я узнал о нем из случайного разговора. Я делаю то же самое снова и снова.
Я удивленно смотрю на нее. Она складывает руки на груди и смотрит на меня с самодовольной улыбкой в уголках губ.
– Ну, и что теперь?
Я отключаю профессорскую часть мозга и говорю первое, что приходит в голову:
– Полезай на заднее сиденье, там узнаешь.
Глава 61. Терапия
Доктор Дебра Мид смотрит на меня сквозь очки в широкой оправе и издает звук, нечто среднее между ворчанием и вздохом, затем говорит:
– Так это вы тот идиот, испортивший мои образцы?
– Вероятно.
– Сюда. – Она ведет меня по коридору судебно-медицинской лаборатории.
Впервые я узнал о ее существовании сегодня примерно в шесть утра, когда зазвонил телефон. Похоже, рабочий день судмедэксперта в Монтане начинается ни свет ни заря.
– Тео Крей? – спросил голос в трубке.
– Я слушаю.
– Говорит доктор Мид. Это вы присылаете мне тела?
Прямота вопроса чуть не заставила меня сразу ответить утвердительно.
– Гм… может быть, – нерешительно ответил я.
– Мне сказали, что вы какой-то профессор?
– Биологии.
– Только не говорите мне, что еще и преподаете!
– Да, а что? В чем дело?
– Сочувствую вашим студентам. Приезжайте в судебно-медицинскую лабораторию Миссулы.
– Когда?
– Сейчас.
Кроме безоговорочного требования немедленно примчаться, я от доктора Мид ничего не узнал.
И вот четыре часа спустя миниатюрная седая женщина, не скрывающая своего презрения, ведет меня по коридору.
Но она мне почему-то нравится. Наверное, дело в моем хорошем настроении – вот что делает бурное свидание с красивой женщиной.
– В чем, собственно, дело? – спрашиваю я.
– Скажите, стоило увольняться из университета, чтобы получить от губернатора «назначение», – она рисует в воздухе кавычки, – судмедэкспертом штата? Похоже, после того как эту должность покинул прежний осел, я осталась единственным на весь штат специалистом с требуемой квалификацией. До меня здесь царил полный беспорядок, они отправляли тела в Сиэтл, как вам это нравится?
– Судмедэксперт штата? Вы одна на весь штат?
– Одна. Коронеров у нас пруд пруди. Любой шарлатан, сдавший тест, может быть коронером. Но официальное вскрытие, которое признает суд, должен производить кто-то, отличающий задницу от локтя, а медвежью лапу – от ножа.
– Значит, вы знаете, что их убил человек?
Она останавливается у двери и смотрит на меня как на недоумка.
– Да, гений. Вы не единственный, кто способен называть вещи своими именами.
– Почему об этом не сообщают?
Она отмахивается от вопроса и указывает на кресло.
– Сядьте и снимите рубашку.
– Рубашку?..
– Мне нужны образцы крови, кожи, волос с тела и всего, чего еще я пожелаю.
– Я не вполне понимаю…
– Вы преподаете?
– Это мы уже обсуждали.
– Точно. У меня там полная комната трупов, которые надо обследовать. Если я обнаружу ДНК, не относящуюся к жертвам, то важно понять, не ваша ли она. Может, только ваша там и будет. Еще мне понадобится сперма.
– Сперма?
– И вы еще преподаете биологию, да? – Она качает головой. – Боже, будь к нам милосерден!
– Вы меня смутили.
– Еще бы! Постараюсь объяснить попроще. Если я найду ДНК, мне надо знать, что она не ваша. Предпочитаю не томиться в неизвестности, терпением не отличаюсь.
– Это я заметил.
Она смотрит на меня в упор.
– Значит, так, умник. Я могу либо заставить тебя сделать это добровольно, либо заставлю судью заставить тебя. Вы не хотите знать, как у нас производится принудительный забор спермы.
– Мне как раз любопытно. Вы участвуете в процессе?
– Конечно. Я загоняю вам в мошонку двадцатисантиметровую иглу и осушаю ее как виноградинку.
Я не удерживаюсь от смеха.
– Вам никто не говорил, что это физически невозможно?
– Думаете, здешние остолопы хотя бы знают, как пишется слово «мошонка»? Ну, решайте.
– Вижу, сопротивление бесполезно.
