Египтологи называют эти артефакты депозитными вотивными плашками. Их обычно находят — по крайней мере в Египте — в особых камерах (депозитах) под храмами или иногда под статуями фараонов
[128]. Их назначение аналогично назначению «капсул времени» в современной культуре, такие депозиты с начала бронзового века делались и в Месопотамии. Предположительно цель состояла в том, чтобы гарантировать, что боги и будущие поколения узнают о величии и щедрости фараона (или строителя); кроме того, по плашкам можно определить дату завершения строительства здания или статуи.
Уникальность плашек в Микенах состоит в следующем: они действительно уникальны для бассейна Эгейского моря. Более того, из всех мест древнего Средиземноморья они обнаружены только в Микенах, подобных фаянсовых плашек с именем Аменхотепа III попросту не встречается за пределами Египта. Первые фрагменты в Микенах были найдены и опубликованы греческими археологами еще в конце 1800-х и начале 1900-х годов; тогда считалось, что плашки «фарфоровые», а имя Аменхотепа не опознали и не расшифровали. Другие плашки были найдены впоследствии, в том числе видным британским археологом лордом Уильямом Тейлором в культовом центре
[129] в Микенах. Самый «свежий» фрагмент обнаружен всего несколько лет назад на дне глубокого колодца в Микенах археологом из университета Беркли Кимом Шелтоном.
Ни один из фрагментов не соответствует, так сказать, оригинальному контексту — то есть мы не имеем ни малейшего представления о том, как они первоначально использовались. Но сам факт того, что они обнаружены в Микенах (и больше нигде), означает наличие особых отношений между этим поселением и Египтом во времена Аменхотепа III; вдобавок в Микенах найдена и ваза Аменхотепа III, а также два скарабея его жены царицы Тии. Учитывая, что данный регион располагался на периферии — на самом краю — известного, цивилизованного мира, с которым Египет поддерживал контакт в тот период, корреляция этих предметов с названиями из «эгейского списка» позволяет предположить, что имело место некое необычное с точки зрения международных связей событие в правление Аменхотепа III.
«Импортные» египетские и ближневосточные предметы, найденные на побережье Эгейского моря, выявляют интересную закономерность, возможно, как-то связанную с «эгейским списком». Минойский Крит, по-видимому, оставался основным пунктом назначения в пределах Эгейского моря для торговых маршрутов из Египта и с Ближнего Востока на протяжении по крайней мере начала четырнадцатого столетия до нашей эры. Впрочем, поскольку предметы из Египта, Ханаана и с Кипра найдены на Крите приблизительно в равных количествах, вполне возможно, что товары из Египта больше не являлись доминирующей категорией с перечне грузов купцов и торговцев, что курсировали между Критом и Восточным Средиземноморьем, как это было в предыдущие столетия. Если египетские и минойские посланники и торговцы господствовали на эгейских маршрутах в предыдущий период, то теперь их, скорее всего, потеснили и даже вытеснили торговцы из Ханаана и с Кипра.
Эта сложная международная ситуация сохранялась в последующие два столетия, однако налицо сдвиг в структуре импорта иностранных товаров в бассейн Эгейского моря уже в конце четырнадцатого столетия до нашей эры. При резком сокращении количества импорта на Крите происходит значительное увеличение импорта в материковой Греции. Если этот сдвиг в объемах импорта — с Крита на материковую Грецию — действительно имел место, представляется возможным (хотя и явно гипотетическим), что уменьшение и окончательное прекращение импорта «восточных» товаров на Крит может быть связано с разрушением Кносса примерно в 1350 году до нашей эры и с захватом микенцами торговых путей в Египет и на Ближний Восток вскоре после этого
[130].
«Эгейский список» Аменхотепа III, возможно, отражает эту ситуацию, ибо названия, перечисленные на основании статуи, охватывают и минойские поселения на острове Крит, и микенские поселения в материковой Греции. Если египетское посольство побывало на побережье Эгейского моря в правление Аменхотепа III, оно, вероятно, выполняло двойную миссию: подтвердить связи со старым и ценным торговым партнером (минойцы) и наладить отношения с новым игроком (микенцами)
[131].
Архивы Амарны
Нас вряд ли должно удивить, вероятно, наличие «эгейского списка» и других перечней также в храмовых документах, которые тоже «каталогизировали» мир, известный египтянам в четырнадцатом веке до нашей эры, поскольку мы знаем из других источников, что Аменхотеп III признавал необходимость поддержания отношений с иными землями, в особенности с правителями стран, имевших дипломатическое и торговое значение для Египта. Он заключал договоры со многими из этих царей и женился на нескольких чужеземных царевнах, дабы скрепить договорные узы. Это следует из его переписки с иноземными царями, сохранившейся в архиве глиняных табличек, обнаруженном в 1887 году.
Обычно рассказывают, когда речь заходит об обнаружении этого архива, что некая крестьянка собирала кизяк или что-то еще близ современной Телль-эль-Амарны, где расположены развалины города, некогда называвшегося Ахет-Атон (что означает «Горизонт солнечного диска»
[132]). Сына Аменхотепа III, еретик Аменхотеп IV, более известный миру как Эхнатон, построил этот город в середине четырнадцатого столетия до нашей эры и перенес туда столицу.
Эхнатон наследовал Аменхотепу III, быть может, правил совместно с отцом на протяжении нескольких лет, до кончины Аменхотепа в 1353 году до нашей эры. Вскоре после обретения самостоятельности Эхнатон совершил то, что теперь именуют «амарнской революцией»: он повелел закрыть храмы в честь Ра, Амона и других главных египетских божеств, присвоил их сокровища и обеспечил себе неоспоримую власть, будучи одновременно главой правительства, главнокомандующим войска и верховным жрецом. Он запретил поклонение любым божествам египетского пантеона, кроме Атона, солнечного диска, которого ему — и только ему — дозволялось почитать лично.
Иногда в действиях фараона усматривают попытку впервые в истории утвердить монотеизм, ведь было введено именно единобожие; но на самом деле вопрос чрезвычайно спорный (недаром он вызвал многочисленные научные дискуссии). Для простых египтян имелись, по сути, два бога — Атон и Эхнатон, ибо народу позволялось молиться только Эхнатону, а он затем возносил молитвы Атону от имени прочих египтян. Эхнатон, вероятно, был еретиком и, возможно, даже религиозным фанатиком (до определенной степени), но при этом ему не откажешь в умении манипулировать людьми, присущем политикам. Его религиозная революция вполне могла быть просчитанным политическим и дипломатическим ходом, призванным восстановить царскую власть, которая в правление предыдущих фараонов мало-помалу оказывалась в руках жрецов.
