Но Эхнатон не стремился разрушить все наследие предков. В частности, он признавал важность поддержания отношений с другими странами, особенно с правителями земель вокруг Египта. Он продолжил традицию своего отца по поддержанию дипломатических и торговых отношений с чужеземными царями, равно могучими и слабыми, в том числе с Суппилулиумасом и хеттами
[133]. В своей столице, городе Ахет-Атон, он вел архив переписки с этими правителями и наместниками. Так складывался «амарнский архив» глиняных табличек, на которые случайно наткнулась местная крестьянка в 1887 году.
Первоначально архив размещался в городском «доме записей». Это была истинная сокровищница царской переписки с теми правителями, с которыми Аменхотеп и его сын Эхнатон поддерживали дипломатические отношения, включая сюда кипрских, хеттских, вавилонских и ассирийских царей. Также в архиве хранились послания местным ханаанским правителям и их ответы, в том числе письма Абди-Хепы из Иерусалима и Биридийи из Мегиддо. Корреспонденция местных правителей, как правило, вассалов египтян, изобилует просьбами о помощи, зато послания правителей великих держав (Египта, Ассирии, Вавилона, Митанни и Хеттского царства) пестрят упоминаниями о дарах и подношениях на гораздо более высоком дипломатическом уровне. Этот архив наряду с табличками восемнадцатого века до нашей эры, найденными в Мари, едва ли не первым документирует устойчивые международные связи бронзового века в Египте и Восточном Средиземноморье
[134].
Послания написаны на аккадском, этом дипломатическом лингва франка той поры, которым пользовались при международных контактах, и насчитывает почти четыреста глиняных табличек. Поскольку сразу после обнаружения таблички распродали на рынке предметов старины, в настоящее время архив Амарны рассеян по музеям Великобритании, Египта, Соединенных Штатов Америки и Европы; отдельные таблички хранятся в Британском музее в Лондоне, Каирском музее в Египте, Лувре в Париже, Восточном музее университета Чикаго, музее искусств имени Пушкина в Москве и в музее Vorderasiatisches
[135] в Берлине (фонды которого располагают почти двумя третями этих табличек)
[136].
Приветственные дары и семейные отношения
Послания, включая копии писем иностранным правителям и ответов на эти письма, позволяют лучше понять торговые и международные связи времен Аменхотепа III и Эхнатона, то есть середины четырнадцатого века до нашей эры. Очевидно, что большая часть контактов подразумевала «подношение даров», причем на самом высоком уровне, от одного царя другому. Например, одно послание Аменхотепу III от Тушратты, царя Митанни в северной Сирии, который взошел на трон около 1385 года до нашей эры, начинается с абзаца, содержащего традиционные приветствия, а затем следует описание даров, отправленных вместе с письмом:
«Обращаюсь к Нибмуарейе [Аменхотепу III], царю Египта, моему брату! Так говорит Тушратта, царь Митанни, твой брат. У меня все хорошо. Ида будет все хорошо у тебя. Итого же желаю Келу-Хепе [твоей супруге]. Да будет все хорошо в твоей семье, с твоими женами, с твоими сыновьями, с твоими вождями [старейшинам], с воинами, с лошадьми, с колесницами и с твоей страной…
Отправляю тебе 1 колесницу, 2 лошадей, 1 прислужника мужского пола, 1 прислужницу женского пола, из добычи в земле Хатти. В знак приветствия моему брату я посылаю ему 5 колесниц, 5 групп лошадей. В знак приветствия Келу-Хепе, моей сестре, отправляю 1 набор золотых застежек, 1 набор золотых серег, 1 золотое кольцо масу и сосуд, полный «сладких масел».
акже направляю своего главного советника Келийю и с ним Тунипа-ибри. Пусть брат мой примет их должным образом, дабы они могли доложить мне, как следует, и я услышу приветствие моего брата и возрадуюсь. Да возжелает брат мой дружбы со мною, да направит брат мой ко мне своих посланцев, чтобы они донесли до меня его приветствие и я услышал»
[137].
Другое царское послание, от Эхнатона к Бурна-Буриашу II, касситскому царю Вавилонии, содержит подробный перечень даров фараона. Перечисление этих даров занимает более трехсот строк на табличке — предметы из золота, меди, серебра и бронзы, сосуды с духами и сладким маслом, кольца, ножные браслеты, ожерелья, троны, зеркала, льняная ткань, каменные чаши и шкатулки из черного дерева
[138]. Подобные длинные письма с сопоставимыми подробными перечнями даров, иногда отправлявшихся в качестве части приданого дочери, а иногда просто посылавшихся в подарок, поступали и от других правителей, например того же Тушратты Митаннийского
[139]. Следует также отметить, что «посланниками», о которых упоминалось в этих письмах, нередко выступали высшие сановники, по сути, являвшиеся послами; кроме того, на эту роль назначали и купцов, которые, по-видимому, заботились одновременно о благе государства и о своем собственном.
В этих посланиях правители часто называли друг друга родичами, обращались друг к другу: «брат», «отец» или «сын», хотя, как правило, на самом деле не были связаны между собой родственными узами, и учреждали тем самым «торговые партнерства»
[140]. По мнению антропологов, подобные шаги по созданию воображаемых семейных отношений характерны для доиндустриальных обществ и представляют собой попытку наладить торговлю в отсутствие реальных родственных связей или контролируемого государством рынка
[141]. Так, царь Амурру писал царю соседнего Угарита (обе страны находились в прибрежной зоне северной Сирии): «Брат мой, внемли: я и ты, мы оба братья. Сыновья одного мужчины, мы братья. Почему же нам не быть в хороших отношениях друг с другом? Поделись со мною своим желанием, и я его исполню; а ты исполнишь мое желание. Мы двое — единое целое»
[142].
Следует подчеркнуть, что эти два царя (из Амурру и Угарита) вряд ли были кровными родственниками или даже родичами через брак. И далеко не все правители одобряли этот «прямой» подход к дипломатическим отношениям. Хетты из Анатолии, как кажется, вообще отрицали такой подход — один хеттский царь написал другому правителю: «Почему я должен писать тебе как брату? Разве мы сыновья одной матери?»
[143]
