Итамар Зингер из Тель-Авивского университета убежден, что масштабы голода в последние годы тринадцатого и первые десятилетия двенадцатого столетия до нашей эры было поистине беспрецедентными и что этот голод затронул куда более обширную территорию, чем Анатолия. По его оценкам, данные, как текстовые, так и археологические, указывают на то, что «климатические катаклизмы охватили все Восточное Средиземноморье к концу второго тысячелетия до нашей эры»
[449]. Зингер может быть прав: одно из писем, найденных в «доме Уртену» в Угарите (северная Сирия) сообщает о голоде, что свирепствовал в городе Эмар во внутренней Сирии, когда тот был разрушен в 1185 году до нашей эры. Соответствующие строки этого послания, по-видимому, отправленного кем-то из «коммерческих представителей» Уртену в Эмаре, гласят: «Голод торжествует в твоем [то есть в нашем] доме; мы все умрем от голода. Если ты не поспешишь сюда, мы умрем голодными. Ты не встретишь никого живого из своей земли»
[450].
Даже сам Угарит, похоже, отчасти подвергся схожему испытанию; письмо Мернептаха, найденное в «доме Уртену», особо упоминает «отправку зерна из Египта, чтобы облегчить голод в Угарите»
[451], а один угаритский правитель, адресуясь к неустановленному, но, вероятно, венценосному корреспонденту, писал: «(Здесь) у меня голод (сделался) преобилен»
[452]. Имеется также послание правителя Тира, города на побережье современного Ливана, к царю Угарита. Тирский правитель информирует своего «коллегу», что его корабль, который возвращался из Египта с грузом зерна, был застигнут штормом: «Твой корабль, который ты посылал в Египет, погиб [потерпел крушение] в сильной буре поблизости от Тира. Ему повезло спастись, и корабельный мастер [капитан] извлек все зерно из сосудов. Но я забрал все их зерно, всех людей и все их имущество у корабельного мастера [капитана] и вернул (все это) им. (Теперь) твой корабль стоит в Акко, где его чинят». По-видимому, корабль либо искал убежища в тирской гавани, либо был спасен тирскими мореходами. Так или иначе, экипаж и зерно в безопасности ожидали распоряжений угаритского царя
[453]. Сам корабль, как кажется, пришвартовали в порту города Акко, где сегодня можно посидеть в приятном ресторанчике на набережной и вообразить себе суматоху, имевшую место более трех тысяч лет назад.
Но какой фактор (или комбинация факторов) вызвал голод в Восточном Средиземноморье в интересующие нас десятилетия, выяснить пока не удалось. Среди возможных причин война и нашествие насекомых; с другой стороны, изменение климата, сопровождаемое засухой, с большей вероятностью способно превратить некогда плодородную землю в безводную полупустыню. Впрочем, до недавнего времени угаритские и другие восточносредиземноморские тексты, содержащие сообщения о голоде, предоставляли лишь намеки на доказательства изменения климата или на засуху, притом косвенные. В результате вопрос тщетно дебатировался учеными многие десятилетия
[454].
Недавно эта тема получила новый стимул благодаря исследованиям международной группы ученых, включающей Давида Каньевски и Элизу Ван Кампо из Тулузского университета во Франции и Харви Вайсса из Йельского университета; эта Группа заявила, что, возможно, нашла прямое научное доказательство изменения климата и засухи в Средиземноморье в конце тринадцатого и в начале двенадцатого столетий до нашей эры. Исследование, исходным тезисом которого была гипотеза, что ранний бронзовый век в Месопотамии (конец третьего тысячелетия до нашей эры) завершился вследствие изменения климата, расширили с тем, чтобы обосновать, что нечто похожее произошло и в конце позднего бронзового века
[455].
Используя данные с раскопок Телль-Твейни (древней Гибалы) на севере Сирии, группа установила вероятную «нестабильность климата и факт сильной засухи» в регионе в конце второго тысячелетия до нашей эры
[456]. В частности, ученые изучали пыльцу из аллювиальных отложений и сделали вывод, что «засушливые условия сложились в средиземноморском поясе Сирии в конце тринадцатого — начале двенадцатого столетий и сохранились вплоть до девятого столетия до нашей эры»
[457].
Группа Каньевски также опубликовала дополнительные доказательства вероятной засухи на Кипре — результаты анализа пыльцы из системы лагун, известной как «соленое озеро Ларнаки», на месте древнего поселения Ала-Султан-Текке
[458]. Эти данные свидетельствуют о том, что «существенные экологические изменения» произошли в указанной области в конце позднего бронзового века и в начале железного века, то есть в промежутке с 1200 по 850 год до нашей эры. В ту пору территория вокруг Ала-Султан-Текке, одного из основных кипрских портов позднего бронзового века, «превратилась в полупустынный ландшафт, а уровень осадков и грунтовых вод, вероятно, перестал удовлетворять потребность поддержания устойчивого развития сельского хозяйства»
[459].
Если Каньевски и его коллеги правы, им на самом деле удалось найти прямые доказательства засухи, которая, как предполагали ученые предыдущего поколения, отчасти виновата в коллапсе цивилизации конца позднего бронзового века. Каньевски сделал вывод, что данные из прибрежной Сирии и с побережья Кипра убедительно доказывают: «Кризис позднего бронзового века совпал с началом приблизительно 300-летней засухи, имевшей место 3200 лет назад. Этот климатический сдвиг привел к падению урожайности и голоду, что ускорило или спровоцировало социально-экономический кризис и способствовало региональным миграциям в конце периода в Восточном Средиземноморье и на юго-западе Азии»
[460].
